Я быстро прошел на место кормежки, а оттуда — по направлению, взятому козой. Поиски мои продолжались около часа. В 40 шагах (от начала пробега) я заметил большое пятно крови на березке. В 15 шагах от последней нашел на земле обрывки кишок. Осмотрелся кругом — козы нет… Стал в разных направлениях искать дальше. Наконец, на расстоянии 27 шагов, около колодины, нашел желудок (!) и в семи шагах от него- пятно крови. Опять долго и кропотливо искал, пока около другой колодины не обнаружил на березке петельку тонкой кишки, а на самой коло-дине — продолговатую каплю крови, указавшую мне направление бега. С большим трудом, двигаясь концентрическими дугами под гору, я нашел, наконец, в 50 шагах (от кровавой капли) еще кусочек тонкой кишки на ветке и только в 20 шагах от этого знака — мертвую косулю с переломанной задней ногой. Таким образом, животное с совершенно развороченной брюшной полостью пробежало 176(!) шагов — около 150 метров — и, возможно, продолжало бы бег, если бы не сломало ноги, споткнувшись о ствол палой лиственницы».
У всякого охотника найдутся неприятные воспоминания, которые он избегает тревожить. Но я привел это протокольное, сказал бы «клиническое», описание, чтобы из этого случая неопытные охотники могли извлечь для себя пользу.
Ведь если бы коза не повернулась на 180 градусов в начале своего смертного пробега, я не увидел бы раны и, уверенный в промахе, пошел бы домой, в лучшем случае поверхностно осмотрев место, где паслись козы.
С этого дня я твердо усвоил правило — осматривать после выстрела место, где находилась дичь. Это правило как некий закон было принято и всем отрядом. И сколько раз впоследствии благодаря неукоснительному соблюдению этого закона нам удавалось находить подстреленного зверя.
Утро оказалось добычливым. Мы принесли домой козу, козла (которого убил Андрюша), тетерку и дюжину рябчиков. В течение нескольких дней весь отряд питался дарами леса.
15 апреля Андрюша обнаружил в вершине Бальджи свежие следы изюбрей. Звери были спокойны и не спеша передвигались вполгоры вниз по долине. Чтобы верней добиться успеха в предстоящей охоте, тотчас был послан гонец на Дзун-Модо, и поздно вечером в наш лагерь приехал А. А. Кузнецов со своим приятелем Корчановым — тоже охотником.
Непотревоженные олени передвигаются медленно, а иногда и подолгу кормятся на одном и том же месте. Мы решили попытаться захватить изюбрей «в вилку». По этому плану Андрюша с Корчановым должны были спуститься в долину Бальджи километрах в четырех от ее вершины, а затем медленно передвигаться вверх навстречу нам, а мы — обыскать верхние распадки, постепенно продвигаясь книзу. Задолго до света мы выступили в поход и немедленно разошлись по намеченным путям.
К нашему несчастью, ночью сильно мело, и следы табуна исчезли. Долго мы с Алексеем Александровичем шарили по распадкам, поднимались на водоразделы, заглядывали в смежные пади, но изюбрей не нашли.
Поднявшееся солнце застало нас на небольшой лесистой гриве между двумя боковыми распадками Бальджи. Охота кончилась. Нам захотелось отдохнуть перед тем, как начинать утомительный подъем к перевалу в Судзуктэ. Мы расчистили от снега небольшую площадку под деревьями, соорудили скромный костер и с удовольствием присели около него на срезанные сосновые ветви.
— Костер-то есть,- сказал мой спутник,- но где же печенка?
В эту минуту вдалеке прогремели два выстрела.
— Печенка приближается,- засмеялся я.
Алексей Александрович стал рассказывать какой-то случай из своего богатейшего охотничьего опыта. Рассказывал подробно, с подкупающей точностью и тихо. Он и нас отучил от громких разговоров в тайге. Костер, потрескивая, догорал, но зато стало пригревать солнце. Я внимательно слушал неторопливую охотничью повесть, как вдруг начатая фраза погасла на полуслове, и я увидел напряженный взгляд охотника, направленный куда-то через мое плечо.
— Козы!
Я понял это слово скорей по губам, чем по звуку. Повернув голову, я увидел в тальнике на дне распадка на расстоянии около ста метров четырех косуль, нерешительно перебиравшихся на ближайший косогор.
— Стреляйте! — шепнул наш наставник.
Винтовка лежала под рукой, я поднялся и с места первым же выстрелом сбил одну косулю. Остальные беспорядочно забегали, не отдаляясь, однако, от упавшей. Я расстрелял одну обойму, потом другую, и ни одна из коз не ушла, хотя все они имели к тому полную возможность. Стрельба продолжалась не менее сорока секунд, эхо от отдельных выстрелов сливалось в сплошной гул, и все это время козы делали короткие беспорядочные перебежки на площади всего в несколько сот квадратных метров.
А мой спутник сидел у костра и посматривал. Так кошка наблюдает за котятами, подбрасывая им помятую мышь.
Конечно, я был обрадован редкой удачей, но, пожалуй, еще более удивлен. «Необычное» опять показало свое лицо. Что заставило косуль топтаться на одном месте и ждать очередной пули? Ведь не желание доставить мне удовольствие? Первой была убита взрослая коза, затем — два годовалых инзагана (самка и самец) и, наконец, взрослый гуран (на расстоянии 140 метров).
Через четверть часа печенки и почки — традиционное лакомство охотников,- насаженные на оструганные и воткнутые в землю ветки, жарились над углями. Алексей Александрович молча вынул из-за пазухи мешочек с солью. Предусмотрительный учитель!
Когда жаркое было уже почти готово, пришли на шум выстрелов и Андрюша с Корчановым.
Увидев добычу, они были несколько разочарованы, так как, судя по канонаде, решили, что я стрелял по мамонту. Но от угощения не отказались. Все четыре печенки и восемь почек (итого двенадцать) были съедены. Охотники не жалуются на отсутствие аппетита.
Обсуждая течение охоты, все сошлись на предположении, что убитые козы те самые, по которым издалека стрелял Корчанов. Он спугнул их с лежек, и они побежали на нас.
Возвращение домой никому из нас удовольствия не доставило. Кратчайший путь в лагерь был крут. Пришлось долго волочить коз по снегу в обход крутого склона, за которым скрывался наш лагерь. Все устали и взмокли. Высокое солнце сильно припекало.
Придя домой, мерили, взвешивали и препарировали косуль. Результаты, характеризующие возрастные размеры и веса косуль, видны из таблицы.
Что касается мяса, то оно было разделено поровну. Таков закон коллективной охоты.
Случай с четырьмя косулями поставил несколько вопросов. Что за сообщество наткнулось на мои пули? Устоявшаяся семья или случайно стабунившиеся особи?
Как будто напрашивается предположение о семье: отец, мать и двое десятимесячных детей, которые с осени уже стали бы половозрелыми. Если убитый гуран их отец, то жизнь этой семьи длилась уже около полутора лет.
