Ночи в это время были довольно свежие, так что мы охотно укрывались двумя одеялами. Поразительно, как скоро кожа северянина становится в жарком климате чувствительной к разнице температур.
Девятнадцатого января я опять отправил тридцать тюков, а двадцать первого января с последним багажом последовал за ними к Палембата. В этом путешествии меня сопровождали слуги: Фараг’Алла, новопринятый ньям-ньям по имени Ренси, маленький динка Фараг и Белал, примкнувший к нам у Бинзы. Мы шли к Палембата по той же дороге, что и в августе прошлого года. Я вторично вел работу по съемке маршрута с целью контроля. К моему удовлетворению, обе мои съемки совпадали.
Но уже первый день пути принес неприятность. Заболел маленький шимпанзе, и совсем по-человечьи. Я приказал для защиты от солнечных лучей прикрыть его в корзине циновкой, но это не было сделано, и вечером я нашел его утомленным и бессильным. Вскоре наступила агония, длившаяся всю ночь, после чего последовала смерть, очень расстроившая меня.
У первого лагеря Земио в области Палембата мы оставили знакомую дорогу. Бондорф пошел на запад к Бадинде, я же двинулся дальше на юг, чтобы достигнуть резиденции властителя страны. На этом последнем участке пути река Хако принимает много встретившихся по дороге небольших ручьев, которые, следовательно, принадлежат Уэре, тогда как потоки, пересеченные нами на пути к стране амади, принадлежат Уэле-Макуа. Таким образом, теперешнее поселение Палембата находится на водоразделе между Уэре и Уэле-Макуа.
Тем временем мой отъезд от Ндорумы стал широко известен, и у Палембата меня уже ожидали посланцы от дальних вождей. Посланцы Япати жаловались снова на Рафаи, а вождь Мазинде из области амади, у которого я хотел побывать, также отправил ко мне своих людей с жалобами на внутренние неурядицы с настоятельной просьбой посетить его. Но больше всего поразили меня послы от Мамбанги. Они не знали о моем отъезде от Ндорумы и думали меня еще там встретить. Их предводителем был мой прежний слуга Адатам, они принесли мне богатые подарки от Мамбанги, среди них дюжину отборных новых копий мангбатту, четыре красиво выработанных ножа, щит, богато украшенный медью, живого серого попугая и еще многое другое. Князь желал моего возвращения в его страну, ибо его страх перед нубийцами, очень небезосновательный, все еще преследовал его. Несмотря на то что он обещал мне выслать носильщиков, я не мог и не хотел принять его настоятельное приглашение ввиду известных обстоятельств. Я послал ему вместе с дружескими приветами ответные подарки, сообщив, что впоследствии буду поддерживать с ним связь от Бакангаи через послов.
В то время как приглашения сыпались со всех сторон, наш хозяин, большой ребенок Палембата, совсем не заботился об условиях нашей жизни у него. В крошечных хижинах было плохо, второй день я не получал никакого продовольствия. Палембата отговаривался тем, что у него нет совсем телебуна, и хотя я тотчас по прибытии преподнес ему подарки, все же люди мои в первый вечер буквально голодали. Лишь после того, как я дал этому юному франту почувствовать мой гнев, я получил несколько корзин с телебуном и бататами. В то же время один вождь, который с негодованием видел, как его повелитель нарушал законы гостеприимства, послал мне по своей инициативе три корзины с зерном. Под впечатлением первого приема я между тем приказал бить в нугара (большой барабан), чтобы созвать носильщиков, и скоро местность огласилась ответными звуками колоколов и труб, вероятно оттого, что у них не было барабанов. Тогда Палембата смирился, и я мог без промедления 24 и 25 января отправить вперед большую часть багажа к амади. Мой слуга Белал снова повел первую партию носильщиков, а при каждой следующей отправке я давал ведущему пучок палочек, число которых соответствовало числу мест багажа и служило Белалу в качестве контроля три приемке. Я сам не мог, конечно, так скоро последовать за ними, так как отсутствовали необходимые носильщики. В это время я узнал, что Мбио действительно вторгся в район Нгеттуа, а Мбима также уже выступил со своими людьми на восток. Тем более я был рад, что своевременно покинул ту область. Мбима знал уже об оружии, посланном мне Мамбангой (так быстро распространяются разные известия), и просил теперь, чтобы я послал ему пять из этих копий для предстоящей войны, но я наотрез отказал ему в этом.
Бондорф от Бадинде отправился дальше на север, к Япа-ти, а мой багаж без происшествий прибыл к Мазинде. Ада-там просил разрешения отправиться с нами к амади, с тем, чтобы оттуда возвратиться к Мамбанге. Я получил через него чепрак, похищенный у меня во время пребывания у Мамбанги. Этот чепрак был обнаружен у одного человека из племени мэдже, и вор, по приказанию Мамбанги, был линчеван.
Тридцатого января, после восьмидневной остановки, я отправился дальше к амади и, после двух больших переходов в юго-западном направлении, достиг округа вождя Мазинде. Пройденная местность не отличалась заметно от северных областей, хотя местами она более волниста, даже холмиста. Были видны отдельные низкие горы по обе стороны нашего маршрута, но глаз останавливался главным образом на группе более высоких гор, появившихся вдали на юге, в стране амади.
Весь участок пути обильно орошен. Первые речки и ручьи, через которые мы перешли, по другую сторону водораздела Уэре — Уэле, соединяясь, образуют порожистую реку Сири, в восемь шагов шириной, текущую на восток в реку Гурба, тогда как другие потоки, самостоятельные, но незначительные притоки Уэле, имеют юго-восточное направление. Последние истоки, встреченные во второй день пути, частью составляют реку Хекке и текут на юго-запад и запад также в Уэле. Весь пройденный за два дня участок пути необитаем, если не считать колонии сере (башир) в нескольких часах к югу от жительства Палембата, так что здесь, на дальнем юге, я нашел небольшую часть народа, рассеянного далеко на севере.
Округом Мазинде начиналась страна амади, обособленного народа, отличавшегося от окружающих его азанде, мангбат-ту и абармбо по языку обычаям и нравам. Эта страна ограничена на востоке, юге и западе рекой Уэле, которая под 27 градусом восточной долготы от Гринвича описывает к югу большую дугу. Выгодно расположенная, гористая, обильно орошаемая область имеет плодородную почву. Подобное преимущество издавна возбуждало зависть других племен, и поэтому история небольшой страны амади отмечена рядом войн и нападений. В Центральной Африке, больше чем где-либо в другом месте, постоянная опасность войны является главной причиной недостаточного возделывания земли и уменьшившегося роста народонаселения. Полные амбары вызывали алчность соседей. Кто живет грабежом, тот питает отвращение к земледельческому труду; тот же, кто живет под постоянной угрозой и кому надоела работа на других, приучается надолго довольствоваться малым, только самым необходимым, и начинает жить, перебиваясь кое-как. С другой стороны, известный уровень плотности народонаселения является главным залогом общей культуры. Плотное народонаселение понуждает к занятиям полевыми работами, способствует образованию больших поселений и поэтому обеспечивает покой и порядок, тем самым затрудняя нападения соседей.
