Прическа женщины мангбатту
Так проходили недели ожидания, в общем однообразно и спокойно.
В этих южных областях дождливый период начинается значительно раньше, чем на севере. После короткой паузы в первой половине марта пошли частые грозовые ливни. Великолепно и страшно начало тропических гроз, которые я часто наблюдал в стране абармбо. Природа проявляет себя во всей своей могучей силе. Массы туч, серо-синие и черные, быстро надвигаются, являясь предвестниками бедствия. Перед этими тучами часто тянутся, касаясь земли, клубы тумана и тяжелых испарений. Эти призрачные, туманные массы неудержимо гонятся приближающимся издали ураганом, дающим о себе знать сначала только страшным шумом. Каждое мгновение слои бледного тумана колеблются, давая при этом возможность увидеть следующую за ним, еще далекую, очень темную массу туч. Еще несколько минут — и шторм здесь. Когда он бывал еще далеко, я, как опытный путешественник, не задерживаясь ни на секунду, кричал слугам: «Потушите огни! Воду на огонь!» Это было настоятельно необходимо потому, что иногда сквозь тучи внезапно прорезывалось огненное зарево, и несколько хижин сгорали в пламени. Но ветер, почти всегда дующий с востока, уже разрежает прозрачную слоистую массу, и при этом либо падают первые тяжелые капли дождя, либо буря, не посылая дождя, гонит тучи дальше на запад. В короткое время весь небосвод делается черным, но вот ветер меняет направление, со всех сторон в небе сверкают своеобразные, в виде ниток жемчуга, молнии, буря возвращается обратно, гром гремит ближе, и, наконец, низко висящие тучи низвергают потоки дождя.
Охота доставила нам в последние дни марта мясо. Фараг’Алла и Дзумбе с помощью нескольких туземцев притащили уже разделанного буйвола. Дзумбе был в большой опасности, так как животное сбило его с ног и направилось затем к нему, но удачный выстрел Фараг’Аллы сразил буйвола. Часть мяса слуги отдали абармбо в качестве вознаграждения за помощь. Но нам все еще остался изрядный запас, из которого я сохранил для себя мозги, язык и ноги. Часть мяса, которое туземцы принимают охотнее, чем мои ценности, слуги выменяли на зерно.
С моими дальнейшими планами дело обстояло следующим образом. В надежде, что Саса прибудет мне на помощь с носильщиками, я намеревался отправить с Бондорфом на север, в страну Сасы, большую часть своего багажа, в то время как сам хотел подождать прибытия Османа-Бедауи к амади, чтобы затем с ним поехать все-таки к Бакангаи. Для этой цели я обдумывал, как разделить багаж так, чтобы я был в состоянии взять с собою в предстоящую дорогу в южные области самое необходимое. В этой работе прошел март. Рассчитывая получить известия об Османе-Бедауи и Сасе, я послал тем временем Дзумбе к амади, но он вернулся ни с чем, принеся лишь плохое сообщение, что абармбо угрожали ему отрезать нам путь к реке.
Я сделал новую попытку осторожно разузнать, что делается на юге. Однажды ко мне пришел Мамбанга-Занде с послом, которого якобы направил к нему Бакангаи. Попутно я должен здесь рассказать, каким образом молодой вождь Занде старался при этом посещении сохранить свое достоинство ввиду того, что я ему принципиально никогда не предлагал больше скамейки. Один из его подчиненных должен был импровизировать своими нотами и коленями сиденье, на которое вождь важно опустился. Посол утверждал, что Бакангаи совсем ничего не знает о моем пребывании здесь. После этого я ему показал кое-что из моих вещей, заметив при этом, что некоторые из них были предназначены для князя; я даже дал ему с собою небольшие подарки для Бакангаи, несмотря на то что его словам доверял меньше, чем всем прежним. И действительно, это последнее посещение также оказалось безрезультатным, так как отсутствовали известия от Бакангаи, которые могли бы внести изменение в наше положение.
Десятого апреля, наконец, двое моих слуг из станции Махмуда принесли долгожданное радостное известие, что Саса прибыл к реке Уэле. Это, конечно, сначала повысило мои заботы днем и ночью, ибо то, чего я боялся, случилось. С одной стороны, эмбата отказали людям Сасы в лодках для переправы, с другой, абармбо угрожали нам теперь, так как опасались, что Саса хотел выступить в поход против них. Их враждебность сперва обратилась против моих слуг, посланных мною тотчас же к Сасе. Они закрыли слугам угрозами дорогу, так что юноши должны были возвратиться назад, несмотря на то что их сопровождали несколько азанде от Мамбанги. Этот вождь был, видимо, обрадован прибытием Сасы, так как надеялся на успешное осуществление своих честолюбивых замыслов. Так мы находились между двух или даже трех огней. Наша дальнейшая судьба зависела исключительно от спокойной и умной политики Сасы. Если он поступит опрометчиво и попытается переправиться со всеми людьми через реку, тогда можно было почти достоверно предположить, что абармбо обратят всю свою злобу против меня. Поэтому я смотрел на будущее с преувеличенным, притворным спокойствием, и только известный страх туземцев перед нашими ружьями и револьверами, чудесное действие которых было предметом народной молвы, давал мне надежду, что люди не отважатся все же на открытое нападение. Между тем предосторожность настоятельно требовала иметь под рукой все огнестрельное оружие, и поэтому все без исключения револьверы, даже предназначенные для подарков, были заряжены и держались наготове. Таким образом, я располагал для первой надобности свыше чем 120 выстрелами. В качестве дальнейших мер предосторожности я уже теперь наметил некоторые термитовые холмы, которые должны были служить нам прикрытием в случае нападения. Теперь дело заключалось в том, что надо было стараться быть исключительно бдительным, в чем нашим союзником оказалась полная луна.
Ночь на 12 апреля была первою, которую мы провели без сна; она протекала спокойно. Я размышлял над тем, не должен ли был я сам пойти к Уэле для совещания с Сасой (меня от этого удерживала только боязнь потерять мое имущество), как неожиданно пришли два гонца ко мне от него. Абармбо пропустили их беспрепятственно, а по ту сторону реки прошел слух, что мои слуги убиты. То обстоятельство, что гонцы получили свободный проход ко мне, укрепило меня некоторым образом в надежде на мирный исход дела.
Я со своей стороны отправил без задержки посланцев назад к Сасе, передав ему, чтобы он остерегался поспешных решений и переправился через Уэле только по согласию с абармбо. За этим последовали скоро новые посланцы с реки. Они поставили глупый вопрос, должны ли эмбата переправить людей Сасы через реку или нет. Конечно, это было только предлогом, чтобы потребовать подарки, которые я дал также эмбата, с указанием, однако, чтобы послы на обратном пути постарались образумить абармбо, разъяснить им, что люди Сасы пришли только для того, чтобы отправить назад мое имущество, и заверить их, что Саса перейдет реку только с согласия абармбо. Сам же Саса потребовал пистонов через личного посла, того самого драгомана, которого я посылал к нему на север, и я их ему послал на всякий случай. Мамбанга-Занде, между тем, счел нужным снова возбудить мою подозрительность и поздно вечером передал мне, чтобы мы остереглись спать ночью, так как у него есть верные сведения, что абармбо, наблюдавшие до сих пор за поведением Сасы, повернули от реки и нападут на нас. В ответ на это я потребовал от него несколько человек для ночного караула, но, несмотря на это, мы остались одни, без защиты, у хижин, которые теперь уже были окружены высокой травой. Так прошла ночь на 13 апреля, и опасения Занде не подтвердились. На следующий день опять явились послы от
