Ханс Майбаум - Сирия - перекресток путей народовм

Четыре большие колонны войск столкнулись тогда — в 1296 году до н. э. — с войсками хеттов, оснащенными быстрыми боевыми колесницами. Рамзее чуть было не попал в плен, но в последнюю минуту был спасен своими. Битва не принесла победы ни одной из сторон. В результате этого и других походов обе стороны оказались настолько истощены, что заключили договор о ненападении — первый в истории. Договор был скреплен затем браком между Рамзесом и хеттской царевной, которая, по сообщениям свидетелей, «лицом была прекрасна, как богиня».

Хасан показывает еще на четыре стелы, из которых только на одной можно кое-что разобрать.

— За хеттами последовали «народы моря», которые пришли в XII веке, вероятно, из центральных областей Средиземноморья. После победы над хеттами они предприняли большое наступление на Египет, который с большим трудом смог удержать Рамзее III. Часть «народов моря» во время отступления обосновалась на южном побережье и овладела территорией к югу от Тира, постепенно ассимилировавшись с населением прибрежной полосы. Одно из племен «народов моря», пелештеты, или, как их называет Библия, филистимляне, дало стране название — Палестина. Вскоре вторглись другие завоеватели. Наряду с еврейскими племенами это были арамеи — тоже племена семитского происхождения, вышедшие из арабской пустыни и приблизительно в 1000 году основавшие на сирийской земле крупное государство со столицей Дамаском. За ними последовали в VIII веке ассирийцы, которые тоже но смогли удержаться от того, чтобы не оставить каменные визитные карточки на Собачьей реке.

Хасан показывает мне много стел, оставленных ассирийцами. К сожалению, только на одной можно различить фигуру. Она изображает царя Асархаддона, а текст на ней повествует о его военном походе в конце VII века в Египет.

— Между прочим, тебе, берлинцу, царь и его стелы должны быть хорошо известны, — замечает Хасан.

Я пожимаю плечами. У нас было столько своих собственных королей, как уж тут в чужих разобраться.

Хасан напоминает мне, что слепок со стелы стоит в Переднеазиатском музее в Берлине. Там находится еще одна стела с изображением Асархаддона, на которой оп выглядит очень могущественным. Перед ним на коленях пленный сын фараона, а рядом — царь финикийского города Сидона. Оба пленных едва достают — чтобы сделать наглядным соотношение сил в пользу Асархаддона — до колен царя, и оба привязаны к одной веревке, продернутой через губы.

Я обещаю Хасану чаще ходить в Переднеазиатский музей. В награду он показывает мне еще один клинописный текст, в котором вавилонский царь Навуходоносор, правивший в VI веке до н. э., описывает свою победу над ассирийцами и свой поход в Финикию. Ассирийцы, более полутора тысяч лет оказывавшие сильное влияние на судьбу государств, расположенных на территории нынешней Сирии, а последние 300 лет (из этих полутора тысяч) при царях Салманасаре, Тиглатпаласаре, Саргоне, Синаххерибе и Ашшурбанипале, резиденции которых, так же как Ниневия, Ашшур и Дур-Шаррукин, выросли в центры мировой культуры, определяли положение этих государств, после поражения, нанесенного им Нововавилонским царством, утратили какое-либо историческое значение.

Надписям нет конца. Хотя отсутствуют персы, владевшие страной более 200 лет после победы над Нововавилонским царством и давшие ей относительно мирную жизнь, но греки и римляне не могли допустить того, чтобы не вписать себя в книгу как непрошеных гостей. Есть много поверхностей, где отсутствуют изображения. Турки же не оставили здесь абсолютно никаких следов.

Наконец приходят современные грабители. Одна стела свидетельствует о попытке французского вторжения в 1860 году, и, поскольку, очевидно, уже не было свободного места или из-за лени, колониальные солдаты не стали выравнивать поверхность скалы, а для надписи воспользовались местом, подготовленным 3000 лет назад, убрав всего-навсего голову фараона Рамзеса II.

Еще одна памятная таблица свидетельствует об агрессии англичан в 1918 году, когда они вместе с французами воспользовались результатами освободительной борьбы арабов против турецких колонизаторов, и, наконец, третья — рассказывает о высадке англичан вместе со «свободными французами» генерала де Голля в 1941 году.

Я склоняюсь перед последней плитой. Она единственная, которая описывает событие, отвечающее интересам живущих здесь народов, — вывод колониальных войск в 1946 году.

После вводной лекции по истории Ближнего Востока, которую мне преподала каменная историческая книга на Нахр-эль-Кальбе, я почувствовал себя достаточно подготовленным, чтобы совершить поездку по древним местам финикийцев. По великолепная погода и живописность окружающей природы мешают нам продолжить нашу программу обучения в быстром темпе. Хасан настаивает на том, чтобы я не только «цеплялся за старые камни», но и полюбовался новыми красотами его родины. Я должен непременно посмотреть пещеры в районе источника Собачьей реки.

В то время меня не очень тянуло созерцать подземные пещеры, поскольку пещеры Рюбеланда и Заальфельдские гроты фей на многие годы удовлетворили мою потребность в подобного рода зрелищах.

Но Хасан с презрением отмахивается. Эти гроты он тоже знает еще со времен учебы, но они не выдерживают никакого сравнения с пещерами на Собачьей реке. Спровоцированный таким заявлением, я соглашаюсь на экскурсию. Красивее и больше, чем наши сталактитовые и сталагмитовые пещеры? Ну, это он должен мне еще доказать!

До источников всего несколько километров. Знаменитая Собачья река, долгое время служившая границей между сферами влияния египтян и хеттов, небольшая. Ресторанчик с ларьком сувениров у входа в пещеры снова напоминает мне Рюбеланд, где точно так же вытягивают деньги из посетителей. Но, уже пройдя ворота, я вижу, что наши сталактитовые и сталагмитовые пещеры не идут с этими ни в какое сравнение. Здесь не требуется втягивать голову, чтобы не ушибить ее, или, что наверняка еще важнее, не повредить свисающие вниз сталактиты. Скоро мы стоим в огромном зале, скалистые стены которого отливают разноцветными красками. Более десятка лодок ожидают пассажиров. Когда паша лодка заполняется людьми, мы пускаемся в плавание по Собачьей реке, протекающей здесь, под землей, мимо причудливых образований, возникших в результате известковых отложений в течение миллионов лет. Прогулка длится больше часа, и тем не менее, как сказал лодочник, это лишь меньшая часть подземного лабиринта; значительная часть маршрута для туристов еще не открыта. Выходя наружу, приходится закрывать глаза: так сильно ослепляет солнечный свет. С готовностью я подписываю прекрасно сделанную цветную открытку с видом, в которой Хасан выразительно восхваляет пещеры как самые длинные и красивые в мире. Открытку он отправит нашим общим знакомым в Лейпциг.