носом и, не дождавшись полуночи, выскальзывают из «зала», ищут шофера и отбывают домой.
Тем временем истинные любители из арьергарда переходят в авангард. Только тогда по-настоящему и начинается музыкальный фестиваль. Музыканты поют и играют без нот. Вообще у индийцев ноты существуют, но во время исполнения они остаются, так сказать, за кулисами. Индийская музыка построена на импровизации. Есть несколько определенных законов для каждой из бесчисленных мелодий. Но музыкант ничем не связан в своей интерпретации. В разное время один и тот же исполнитель по-разному трактует одну и ту же мелодию. Два музыканта — еще больше вариантов.
Индийский музыкант способен петь и играть часами, не уставая и не надоедая слушателям. Они привыкли к «риазам» (упражнениям), которые нередко длятся по четырнадцати часов в сутки. Нормальным считается «риаз», продолжающийся от четырех до шести часов.
На музыкальных фестивалях обстановка простая и приятная. Музыканты не чувствуют скованности. Часто музыкант останавливается и начинает не спеша настраивать инструмент. Никто не удивится, если певец в самый ответственный момент решит откашляться. Слушатели не протестуют.
Для каждого времени суток свои мелодии. Мелодии заключают в себе всевозможные настроения Человека и Природы. Веселье и грусть, радость свидания и печаль разлуки звучат в голосе певца и в переборе струн.
Дорога звала нас вперед. Но кто-то из друзей посоветовал посмотреть место будущего памятника героям из партии Гадар, которые в 1914–1915 гг. пытались свергнуть британское господство в Индии и пали жертвами в борьбе.
Большой участок земли, окруженный низкой стеной… Внутри полуразвалившееся заброшенное здание. Но не побывать здесь — то же самое, что в Амритсаре проехать мимо пропитанной кровью Джалианвала Багх.
В багряных лучах заходящего солнца все окружавшее нас казалось иллюстрацией к древней эпической поэме. Мы сидели на голой земле, лишь кое-где торчали пучки засохшей травы, и слушали рассказ местного жителя. Он говорил о революционерах, в память о которых здесь построят библиотеку, художественную галерею и театр. Рассказ захватил нас…
Было это в конце XIX — начале XX в. За долгие десятилетия хозяйничанья английских колонизаторов в Пенджабе экономика страны пришла в упадок. Ремесленное производство было разорено. Росли налоги с крестьян. Голод и горе свили гнездо в сельских хижинах. Крестьяне стали покидать центральные районы Пенджаба. Через Бирму, Малайю, Сингапур, Китай и Филиппины они перебирались в Америку, «землю обетованную». До первой мировой войны там поселилось пятнадцать тысяч пенджабцев, в основном сикхов. Они жили и работали врозь, квалификация у них была низкая и заработки ничтожные. Индийцы и другие выходцы из Азии подвергались расовой дискриминации. В театрах, парках и поездах красовались объявления: «Цветным и собакам вход воспрещен». Американец не садился за один стол с индийцем. Индийцев спрашивали: «Сколько вас там в Индии? Триста миллионов? И это не считая скотины?»
Сикхи-бедняки селились главным образом в Калифорнии, Орегоне и Вашингтоне. Только немногие, например Джавала Сингх, Басакха Сингх, Сантокх Сингх и Сохан Сингх Бхакна, были состоятельными, но и они не забывали о порабощенной родине.
13 марта 1913 г. Баба Сохан Сингх Бхакна созвал первую сходку индийцев-эмигрантов. За ней последовал многолюдный митинг в ноябре 1913 г. в Сан-Франциско. Было решено учредить в США Индийскую ассоциацию и выпускать газету под названием «Гадар» («Восстание») на языках урду, хинди, маратхи и пенджаби.
Ассоциация стремилась подготовить восстание в Индии и, свергнув колониальный режим, создать национальную демократию, основанную на свободе, равенстве и активной помощи порабощенным народам. По названию газеты и ассоциацию стали называть «партия Гадар» («партия Восстания»). В первый же год существования Гадар в партию вступило несколько тысяч индийцев. Ее организации существовали в странах Латинской Америки и Юго-Восточной Азии. Во время первой мировой войны партия призвала индийцев, живших за границей, вернуться на родину и бороться за свержение английского господства. С трудом заработанные деньги шли на оружие. Люди возвращались на родину.
Несмотря на все препоны, воздвигнутые колонизаторами, в Индию сумели вернуться несколько тысяч патриотов, которые начали революционную борьбу. Агитационная работа в армии была поручена девятнадцатилетнему студенту Картар Сингх Сарабхе. Это был человек удивительной храбрости, умевший находить выход из любых обстоятельств. Проникая в офицерской форме в расположение воинских частей, он создал партийные группы почти во всех армейских соединениях от Банну на северо-западной границе до Калькутты.
Подготовка к восстанию развернулась в начале декабря. Центром ее стал Лахор. Были заготовлены униформа и четырехцветный флаг, оборудованы мастерские, производившие бомбы, начались нападения на правительственные банки и арсеналы. Восстание было назначено на 21 февраля 1915 г.
Однако восстание потерпело поражение, не успев начаться. Английский агент Кирпал Сингх раскрыл своим хозяевам планы повстанцев. Вечером 18 и утром 19 февраля английские войска стали стягиваться в города Пенджаба. Партия Гадар решила опередить события и нанести удар 19-го. Но было уже поздно.
Начались аресты. Сарабхе посоветовали бежать из Индии, но он отказался. «Разве я могу думать о побеге, когда мои товарищи за решеткой?» — сказал бесстрашный боец.
Арестованных революционеров перевезли в Лахор. Начался процесс. Прокурор был полновластным хозяином в суде. Когда Джавала Сингх выразил протест против открытого натаскивания свидетелей, ему дали тридцать розог. Руководители повстанцев понимали, что судебное представление имело единственной целью доказать «любовь» английских колонизаторов к правосудию.
Наконец подсудимым предоставили возможность высказаться в свою защиту. От их имени выступил Сарабха. Он сказал: «…обвинение фальшивое. Мы не заговорщики. Мы поднялись против силы, поработавшей нашу родину, и мы гордимся этим…»
Судей поразила его смелость. Один из них спросил:
— Ты знаешь, что тебя ждет?
— Знаю — смерть, — ответил Сарабха. — Но я не совершил никакого преступления. Раб имеет право с оружием в руках добиваться свободы.
13 сентября судебный процесс был завершен: двадцать четыре революционера были приговорены к смертной казни, двадцать шесть — к пожизненной ссылке. (Их сослали на «черные воды» — Андаманские острова в Бенгальском заливе — место заключения самых опасных преступников.) Шестерых приговорили к различным срокам тюремного заключения, остальных выпустили, но у ворот тюрьмы снова арестовали.
В день казни Сарабхе разрешили подать прошение о помиловании. Он ответил: «Если бы у меня было две жизни, я обе отдал бы своей родине».
Когда Сохан Лал шел на казнь, ему сказали, что еще есть время, он сможет покаяться и сохранить жизнь. Сохан Лал улыбнулся и спокойно сказал: «Вы совершаете злодейство, и вы, а не я, должны каяться».
В 1938–1939 гг. «бунтовщиков» выпустили на свободу. К этому времени все они превратились в изможденных, больных стариков. Но они не искали спокойствия, их дух сломить не удалось. Они снова включились
