Далее, чтобы не быть обвиненным в преувеличениях, Ралей прибавляет: «Могут подумать, будто мною руководила слепая иллюзия и обманчивая мечта. Но это вовсе не так. Если бы я не был убежден, что на земле не существует страны, более богатой золотом, чем Гвиана, то зачем тогда мне было предпринимать такое далекое и опасное путешествие? Уайдон и еще один из моих спутников однажды нашли несколько кусков камня, удивительно похожего на сапфир. Я показал их местным жителям, и они заверили меня, что знают целую гору, состоящую из такого же камня!»
Вслед за тем Ралей рассказывает, что к нему явился один старый касик, ста десяти лет от роду, и, поведав много разных чудес о могуществе властителей Маноа, отговорил путешественника завоевывать эту страну, так как сил у него для этого было бы недостаточно. Тот же касик сообщил, будто на пути к Маноа есть целая гора из чистого золота, и вызвался ее показать. Ралей уверяет, что он якобы собственными глазами видел эту золотую гору и хотел уже к ней приблизиться, но-вот досадная случайность!- она оказалась наполовину затопленной наводнением и к ней не было подступа. «Гора имела форму башни и, как мне показалось, была скорее белого, нежели желтого цвета. Низвергающийся с нее поток, вздутый дождями, производил страшный шум. Грохот падающей воды был слышен с далекого расстояния. Вспомнив рассказ тринидадского губернатора Беррео о блестящих алмазах и других драгоценных камнях, рассеянных по всей стране, я усомнился было в их действительной ценности, пока меня самого не поразил их удивительный блеск. После короткого привала на берегу прекрасной реки мы посетили старого касика в его селении и просили, чтобы он провел нас в обход к подножию золотой горы. Но, встретив на пути непреодолимые препятствия, я решил вернуться обратно к устью Куманы [Ориноко], куда окрестные касики принесли много разных подарков».
Мы избавим читателей от фантастических описаний великанов-циклопов – с глазами на плечах, ртом на груди и волосами, растущими посреди спины, великанов, чей рост превышает в три раза рост обыкновенных людей, и прочих чудес. Все эти баснословные сведения Ралей излагает самым серьезным тоном. Его книга «Открытие прекрасной Гвианской империи с приложением
рассказа о великом золотом городе Маноа, в году 1595» напоминает не столько рассказ путешественника-очевидца, сколько волшебные сказки из «Тысячи и одной ночи».
Если мы попытаемся отделить правду от вымысла, истину от выдумки, то что же останется тогда на долю историка-географа? Ничего или почти ничего. Вряд ли стоило Уолтеру Ралею так беззастенчиво рекламировать свою безрезультатную экспедицию, которая поневоле заставляет вспомнить слова баснописца:
Я воспою войну титанов с громовержцем!
– Сулил поэт, прижав ладони к сердцу.
Нагромоздил он много громких слов,
А прок-то в том каков?
Дальнейшая судьба Уолтера Ралея сложилась довольно плачевно. После смерти королевы Елизаветы он был обвинен ее преемником, королем Яковом I, в государственной измене и в ожидании смертной казни двенадцать лет провел в заточении в замке Тоуэр. Затем ему удалось соблазнить алчного короля, нуждавшегося в деньгах, проектом новой экспедиции в Гвиану. В 1617 году Ралей получил свободу и снова отправился в Америку. И на сей раз не найдя Эльдорадо с его легендарными сокровищами, он попытался компенсировать себя пиратскими нападениями на испанские корабли, что ухудшило отношения между обеими странами. Этого самоуправства король Ралею не простил и, когда тот вернулся в Англию, приказал привести в исполнение уже много лет тяготевший над ним смертный приговор.
ГЛАВА ПЯТАЯ. МИССИОНЕРЫ И ПОСЕЛЕНЦЫ. КУПЦЫ И ТУРИСТЫ
I
XVII век. – Подробное исследование уже открытых стран. – Португальские миссионеры в Абиссинии. – Итальянские миссионеры в Конго. - Французские колонии в Западной Африке и на Мадагаскаре. – Европейские миссионеры в Тибете, Индокитае и в Китайской империи.
XVII век резко отличается по своему характеру от века великих географических открытий.
Путешественникам оставалось главным образом дополнить добытые сведения новыми фактами и подробностями. XVII век столь же сильно отличается и от последующего столетия. Научные методы географических исследований еще не были разработаны. Астрономам и мореплавателям предстояло ввести их в употребление в XVIII веке.
Дневники и записки первооткрывателей оказали до некоторой степени вредное влияние на умы современников, донельзя возбудив любопытство преувеличенными и зачастую анекдотическими рассказами о новых заокеанских землях. В этом отношении путешественники XVII века мало чем отличаются от своих предшественников. Сообщая о нравах и обычаях народов, о природных богатствах далеких стран, они почти всегда скользят по поверхности и не дают себе труда проникнуть в глубь вещей, чтобы постичь самую суть описываемых явлений. Путешественник XVII века, как правило, – поверхностный наблюдатель. Он торопится объехать все страны, открытые в XVI веке, даже и не думая посвятить себя серьезному и всестороннему изучению этих новых континентов и островов.
Сказочные богатства, неожиданно хлынувшие в Европу после открытия Америки и островов пряностей, не замедлили вызвать экономический кризис.
В то время как многие купцы и предприниматели богатели и накапливали огромные состояния, широкие слои народа нищали. Толпы неимущих людей, соблазненных рассказами о богатых и обильных заморских странах, покидали свои насиженные места и направлялись в далекий Новый свет. Так в XVII веке в разных частях американского континента возникли Новая Англия, Новая Франция, Новая Шотландия, Новая Голландия, Новая Испания и т. д.
В самой Европе приток капиталов приводит к развитию промышленности, к появлению новых и к упадку старых торговых центров. Главные торговые пути переносятся с Средиземного моря на Атлантический океан. Вследствие этого сходит на нет значение Венеции и возрастает роль Англии и Нидерландов. Голландцы, но удачному выражению Леруа Болье, становятся «общеевропейскими поставщиками и торговыми посредниками». Англичане в то же время кладут начало своей обширной колониальной империи.
Вслед за колонистами и искателями приключений в новые страны устремляются миссионеры-проповедники. Целыми толпами пробираются они во вновь открытые страны, совмещая проповедь евангелия с изучением и описанием этих земель. Проповедническое усердие составляет одну из характерных черт XVII века. Миссионеры внесли много нового в географические и исторические представления своих современников, что объясняется самим родом деятельности миссионеров. Путешественник или завоеватель только проезжает по стране, а миссионер живет в ней иногда по многу лет. Ему, конечно, легче познакомиться с историей и культурой изучаемых народов, и совершенно естественно, что многим миссионерам наука обязана обстоятельными описаниями, на которые опирались позднейшие исследователи.
