Далее экскурсовод перешел к истории убийства кардинала Битона, которая совершенно не вязалась ни с мирными окрестностями замка, ни с компанией престарелых англичан в брюках гольф, стоявших поблизости. На лицах у этих джентльменов было написано, что если им и знакома фамилия Битон, то лишь по кулинарным книгам бессмертной миссис Битон, а никакого кардинала они знать не знают.
Убийство, о котором повествовал наш гид, стало, наверное, самым ужасным во всей шотландской истории. Конечно, двадцать один год спустя случилось нашумевшее убийство Риччо, которое также следует отнести в разряд политических акций. Но не будем забывать: Риччо был всего лишь заезжим итальянским менестрелем и по своему социальному статусу никак не мог сравниться с Битоном, официальным представителем папы в Шотландии.
Несмотря на свой сан, кардинал не отличался ни особой святостью, ни аскетизмом. Скорее, он принадлежал к той категории не обремененных строгими принципами жизнелюбов, к коей относились Уолси и Ришелье. Женолюбие Битона вошло в поговорку. Мало того, что он прижил несколько детей с Мэрион Огилви, так еще, если верить политическим оппонентам кардинала, содержал целый гарем любовниц. После смерти Якова V Битон захватил верховную власть в стране, объявив себя регентом при малолетней Марии Стюарт. Ходили упорные слухи, что все это он проделал, подменив завещание короля. Кардинал вел упорную борьбу с протестантизмом в Шотландии и чинил всяческие препятствия Генриху VIII, который планировал устроить династический брак своего сына — юного Эдуарда, принца Уэльского, с Марией Стюарт.
У Джорджа Уишарта нашлись друзья и последователи, которые поклялись во что бы то ни стало отомстить убийце-кардиналу за смерть своего духовного учителя. Братья Джон и Норман Лесли, Уильям Керколди и Джеймс Кармайкл замыслили злодеяние, не менее святотатственное, нежели убийство Томаса Бекета. С этой целью они сколотили группу из шестнадцати человек и через пару месяцев после казни Уишарта привели их в Сент-Эндрюс. Битон, опасавшийся покушения на свою жизнь, заблаговременно укрепил и надстроил стены замка, сделав их практически неприступными. Поэтому заговорщики вынуждены были рассредоточиться в окрестностях замка и дожидаться, когда опустят подъемный мост. Как только это произошло, они всей гурьбой ринулись к воротам. Прошло всего несколько минут, и дело было сделано: тело мертвого охранника валялось на дне крепостного рва, а заговорщики уже мчались к покоям кардинала.
Здесь они наткнулись на запертую дверь и остановились, решая, что делать дальше.
— Что там за шум? — послышался недовольный голос кардинала Битона.
В ответ раздался нестройный хор голосов:
— Владетель Ротсея захватил ваш замок!
Напуганный кардинал попытался бежать по боковой лестнице, но наткнулся на Керколди и Грейнджа — они поджидали его с мечами в руках. Тогда Битон укрылся в спальне. С помощью мальчика-пажа он забаррикадировал дверь и стал молиться, чтобы помощь подоспела вовремя. Напрасные надежды! В это раннее майское утро Сент-Эндрюс спал и не подозревал о том, что творится в замке.
— Открывай! — горланили убийцы, колотя в дверь.
Кардинал решил тянуть время.
— Кто со мной говорит? — спросил он, стоя под дверью и судорожно сжимая двуручный меч.
— Меня звать Лесли!
— Лесли? — переспросил Битон. — Который из двоих? Это Норман?
— Нет, мое имя Джон.
— Я хочу услышать Нормана! — крикнул кардинал. — Позовите Нормана — он мой друг!
— Довольствуйся тем, кто есть — других все равно не будет!
Сердце Битона сжалось от этих зловещих слов, и он без сил опустился в кресло. На дверь обрушился новый шквал ударов. Заговорщики пытались высадить ее с наскока, но пока безуспешно. Кардинал услышал, как кого-то послали за огнем, а вскоре действительно потянуло дымом. Осаждающие разожгли под дверью костер, не пожалев угля и вязанок хвороста. Битон вскочил как ужаленный и жалобно воззвал:
— Господа, вы обещаете сохранить мне жизнь?
— Может, и сохраним! — отвечал насмешливый голос.
— Поклянитесь муками Христа, и тогда я вам открою!
Получив какие-то обещания, Битон впустил заговорщиков. Собрав остатки воли, кардинал предстал перед незваными гостями во всей значительности высокого священного сана. Заговорщики даже смешались на мгновение. Они вдруг осознали, что пришли убить самого могущественного человека в стране, кардинала святого Стефана, легата Павла III и лорда-канцлера Шотландии. Битон стоял перед ними, сжимая в руке огромный старинный меч.
— Я священник! — напомнил он. — Неужели вы посмеете убить меня?
Но, видно, одна мысль о смерти лишила кардинала остатков напускного мужества: побледнев как смерть, он в ожидании ответа переводил взгляд с одного сурового лица на другое. Тем временем убийцы преодолели минутное замешательство и бросились к жертве. Джон Лесли на ходу выхватил кинжал, за ним последовал Питер Кармайкл с мечом, а за спиной маячили Джеймс Мелвилл и все остальные с оружием на изготовку.
— Эта смерть является богоугодным делом, — торжественно объявил Мелвилл. — А посему мы должны исполнить задуманное со всей подобающей решимостью.
Кардинал, уже истекавший кровью, съежился под взглядами безжалостных убийц.
— Обращаюсь к тебе, нечестивый кардинал! — продолжал Мелвилл. — Покайся перед смертью! Признайся во всех своих грехах, самый тяжкий из которых — убийство добродетельного Уишарта, говорившего от имени Господа нашего. Его кровь требует отмщения, и мы посланы Богом, дабы привести в исполнение заслуженное наказание. Принимая удар моего меча, помни: это меч не наемного убийцы, но орудие справедливого возмездия!
С этим словами он вонзил свой меч в грудь Битона. Кардинал упал навзничь и простонал:
— Я же священник! Тьфу, тьфу, изыди, сатана… все погибло.
К тому времени над Сент-Эндрюсом уже разносился зловещий колокольный звон. Горожане просыпались и выбегали на улицу. Они присоединялись к толпе, которая следовала за городским охранником и лордом-провостом[25] к замку. Добравшись туда, они остановились, громкими криками требуя к себе кардинала. Эта задержка оказалась роковой. Некоторое время спустя притихшие горожане увидели, как из окна главной башни свесилось нечто, при ближайшем рассмотрении оказавшееся телом мертвого кардинала. Битона подвесили за ногу и за руку. Дружный вопль ужаса, прокатившийся по толпе, эхом отозвался во всей Европе. Для католиков все случившееся стало страшным злодеянием, апофеозом святотатства. Английские и шотландские протестанты, напротив, расценили это как великую, вселявшую надежду победу.
