Андрей Кочетов - Золотой топор Вритры: (Путешествие по Таиланду)

Монах из Сингапура

Он был застрелен в одном из старых кварталов Бангкока, там, где еще сохранилась беспорядочная сеть клонгов. Почти у самого дома его автомобиль нагнал микроавтобус, в салоне которого скрывались несколько человек. Прогремела автоматная очередь. Раздался звон разбитых стекол, завизжали тормоза. Потеряв управление, автомобиль круто развернулся и минуту спустя рухнул в канал, мутные воды которого поглотили его вместе с водителем… Так трагически оборвалась жизнь известного всей стране борца за демократию и социальную справедливость тридцатидевятилетнего доктора философии, профессора Бунсанонга Буниотаяна.

Полиции скоро удалось напасть на след преступников. Расследованием было установлено, что двое из четырех арестованных, учинивших расправу над Буниотаяном, являлись членами крайне правой группировки «Навапон», которая наряду с такими организациями, как «Черный слон» и «Красные быки», «специализировалась» на террористических актах.

А спустя семь месяцев после убийства Бунсанонга Буниотаяна местная реакция, подстрекаемая силами международного империализма, ввергнув страну в пучину очередного военного переворота, нанесла, как отмечали зарубежные обозреватели, «смертельный удар по таиландскому эксперименту».

Начало «эксперименту» было положено в середине октября 1973 года, когда четыреста тысяч жителей Бангкока в ответ на призыв штаба демократически настроенной молодежной организации — Национального студенческого центра — вышли на улицы столицы. Над колоннами развевались плакаты: «Долой американских «джи ай»!», «Да здравствует конституция!» Трудящиеся требовали ликвидации односторонней ориентации таиландского правительства на США, закрытия военных баз, созданных Пентагоном на территории «страны улыбок», безотлагательного проведения в жизнь ряда социальных реформ.

Демонстрантов встретили свинцом и штыками. По приказу начальника полиции участников манифестации ослепляли слезоточивым газом, давили танками и бронетранспортерами, поливали свинцовым градом с вертолета. Двое суток в Бангкоке продолжались ожесточенные бои. Но уже ничто не могло спасти прогнивший режим «кровавых маршалов» — так народ прозвал премьер-министра Танома Киттикачона и его заместителя Прапата Чарусатиена. Трудящиеся одержали победу. Главари хунты бежали за границу: Киттикачон нашел себе приют в США, Чарусатиена приласкали на Тайване.

К власти пришло гражданское правительство. Однако сорок лет военно-полицейской диктатуры не прошли бесследно. Несмотря на прилагаемые усилия, кабинет министров, который вначале возглавил Сания Дхармасакти, потом Сени Прамот, затем его младший брат Кыкрит, не смог излечить страну от тяжелых недугов, оставшихся ей в наследство от «черных десятилетий». Не так-то просто оказалось вырваться «государству свободных» из «дружеских объятий» американского империализма.

Таиланд не только «страна улыбок». Коренное население называет свою родину Пратет-тай, что переводится как «государство свободных». В самом деле, за всю свою многовековую историю Сиам никогда не терял независимости, суверенитета и в отличие от соседей не значился в списках колониальных владений какой-либо капиталистической державы. Вместе с тем этот факт не означает, что страна по счастливому стечению обстоятельств выпала из политической игры международного империализма, игры под названием «экспансионизм», ставками в которой являются целые народы и государства.

Итак, формально Пратет-тай всегда оставался свободным. А на практике? В середине прошлого века Великобритании удалось путем всевозможных интриг и угроз навязать Сиаму первое неравноправное соглашение, по которому английские купцы получили возможность бесконтрольно хозяйничать на территории своего партнера. Это был далеко не конец безжалостной игры, а лишь самое ее начало: в столицах европейских держав быстро перетасовывались карты — и за короткий срок документы, официально закреплявшие бесправие Сиама, легли в несгораемые шкафы соответствующих ведомств Парижа и Вашингтона, Копенгагена и Осло, Стокгольма и Рима.

А формально страна числилась в реестре свободных. Она была «свободной», когда в годы второй мировой войны здесь всем заправляли японские милитаристы, диктовавшие Бангкоку внешнюю и внутреннюю политику; оставалась «свободной» и по окончании войны, когда выбор Вашингтона пал на Сиам как на своего «преданного и надежного союзника» в Юго-Восточной Азии.

Надо сказать, что Сиам всегда приковывал внимание Белого дома, который видел в нем важный стратегический объект, откуда щупальца американского спрута легко могли протянуться в другие страны региона. Предпринимались и практические шаги. Чего стоит, например, ловкий пируэт, мастерски исполненный «акробатами» с берегов Потомака во время второй мировой войны!

…В январе 1942 года Таиланд, заключив соответствующий пакт с Токио, объявляет войну Соединенным Штатам и Литии. Вскоре японские империалисты уже хозяйничают в Бангкоке и других крупных городах страны. Они ведут себя совсем не как союзники, а как настоящие завоеватели: руками местного населения строятся военные объекты, необходимые Токио, «оккупанты» захватывают банки и торговые фирмы, предприятия и рудники. В стране развертывается мощное освободительное движение. До самого конца войны японские войска оставались в Таиланде.

Вот тут-то и стала явной игра американской дипломатии. Спекулируя на патриотических чувствах таиландцев, президент США в августе 1945 года заявляет о том, что США никогда не считали Таиланд врагом, а посему не признавали факта объявления им войны со стороны Бангкока.

Здесь необходимо небольшое отступление…

Дело в том, что в начале сороковых годов будущий премьер-министр Таиланда Сени Прамот, возглавлявший дипломатическую миссию Сиама в США, отмежевался от внешнеполитического курса лидеров, стоявших у власти в Бангкоке, и из-за границы возглавил борьбу своего народа против японской «оккупации». Он категорически отказался передать государственному департаменту в Вашингтоне заявление своего правительства об объявлении войны Соединенным Штатам. Данное обстоятельство и послужило для Белого дома поводом к тому, чтобы не только не признать в лице Таиланда противника, но даже выставить эту страну жертвой японской агрессии. «Великодушие» правительства Трумэна объяснялось просто. До войны инвестиции американского капитала в Сиаме составляли всего три миллиона долларов; доля США (вместе с Канадой) в его импорте не превышала семи, а в экспорте — одного процента. Старые убытки можно было легко списать в расчете на куда более серьезные выгоды.