— Что бы вы хотели передать от себя в Советский Союз?
Хозяева задумываются.
— Мы хотели бы больше знать о ваших людях, — произносит мистер Беллорт. Он немного медлит и добавляет: — Про детей, например.
— А ты что, и вправду веришь, что у них дети появляются на свет не как у нас? — шутит г-жа Беллорт…
Все семейство вышло проводить нас. Просим разрешения сделать снимок.
— Неужели опубликуете его в газете? Но ведь я не кинозвезда…
Мы говорим, что в наших газетах куда больше портретов простых людей, чем кинозвезд. Щелкаем затворами фотоаппаратов и дружески прощаемся с семьей Беллорт.
Поколесили по каким-то маленьким боковым шоссе еще некоторое время, затем, разбившись на три группы, поехали в семьи кливлендцев. По программе поездки, это «мероприятие» так и значилось: «беседы за столом у известных горожан». Известным горожанином, к которому вместе с товарищами попал я, и был мистер Стербенс.
…Снова собираем чемоданы. С каким чувством делегация покидает Кливленд? Вот слова песенки, которая была сочинена коллективно сразу после утреннего «инцидента»:
Моя дорогая!
Я в штате Огайо.
Погулять я мечтаю
На чужом берегу,
Но не дремлют пикеты,
Получая монеты,
Потому по Кливленду
Я пройтись не могу.
Но не думай, родная,
Что в штате Огайо
Мы не встретим улыбок
И хороших друзей.
Мы пройдем сквозь пикеты
Что торчат до рассвета,
Принесем мы привет
От советских людей.
Пусть простят нас поэты: мы понимали, что рифмы песенки далеки от совершенства. Среди нас не было композитора, и мы просто «излагали наши мысли» на уже знакомые мотивы. Песенку пели не раз и не два. И особенно громко, с подъемом, когда мчались, окруженные полицейскими машинами, в тихую «Акадию» Сайруса Итона.
Поздно ночью, когда мы упаковывали свои пожитки, к Борису Полевому явился Эдмунд Глен:
— В Чикаго предстоят еще более крупные беспорядки.
Мы поняли, что кое-кто в Соединенных Штатах Америки хочет свести на нет значение нашей поездки, и отказались посетить Чикаго. Изменили маршрут и ранним утром вылетели в Солт-Лэйк-сити, что в переводе на русский означает Город Соленого озера.
Перед самым отъездом ко мне в номер позвонил мистер Маэр. Он пожелал делегации счастливого пути, новых интересных встреч. Говорить ему по-русски было очень трудно, но он вышел из положения, повторив слова, которые передавали многое:
— Не забудьте написать, что я сохранил грамоту…
Самолет летит в Солт-Лэйк-сити. Путь большой. Мы почти пересекаем Соединенные Штаты от края до края. Погода великолепная, и пассажиры то и дело поглядывают вниз. Озеро Мичиган напоминает сверху разлив застывшей лавы. Его вздыбленная, морщинистая поверхность темно-стального цвета, и тени от туч лежат на неподвижной воде причудливыми сиреневыми, фиолетовыми, оранжевыми пятнами.
Остановка следует за остановкой. В Америке самолеты делают частые, но кратковременные посадки. Пассажиры узнают нас, и в воздухе продолжаются диспуты и прессконференции. Позади уже города Милуоки и Омаха. Подлетаем к Денверу. Этот город знаменит своим целебным воздухом. Здесь расположены многочисленные клиники и госпитали. В одном из них лечится после сердечного приступа президент Соединенных Штатов Америки Эйзенхауэр. Мы посылаем ему телеграмму с пожеланием скорейшего выздоровления.
В Денвере пересадка с четырехмоторного на двухмоторный самолет, которому предстоит перевалить отроги Скалистых гор и доставить нас в Солт-Лэйк-сити. На аэродроме Денвера снова короткое интервью. На этот раз его берет молоденькая журналистка с переносным радиопередатчиком на спине. Все, что мы говорим, моментально слышат жители Денвера.
Темнеет. Вид из окошечек самолета прекрасный. Солнце ушло на запад. Очертания гор выписаны по небу черной, вороного отлива краской. Небо непрерывно мерцает, переливается, будто подсвечивается из-за гор гигантскими цветными прожекторами. Оно то золотисто-лимонное, то бледно-оранжевое, то синее-синее, с розовыми трепещущими подпалинами по горизонту. В самолете тихо. Все молчат, покоренные чудесным видением. Но, будто боясь утомить пассажиров, в какую-то минуту красочная феерия гаснет.
Сосед Бориса Полевого, майор воздушных сил, вошел в самолет в Денвере.
— Хэлло, парень! — Майор обращается к Полевому. — Глоток виски, — и он протягивает в нашу сторону плоскую карманную бутылочку. Майор «навеселе» и поэтому разговаривает со всеми запросто.
— Пусть лопнут мои глаза, — продолжает он, — если вы не русские ребята! О'кэй, мы никогда не воевали друг с другом. И вообще я не желаю летать к вам.
Майор просит нас спеть что-нибудь русское.
— Во время войны я бывал в Германии. Дух захватывает, когда поют советские солдаты!
Майор делает еще несколько глотков и глубоко садится в мягкое кресло. Возле наших мест собираются почти все пассажиры. Стюардесса — девушка, которая сопровождает самолет, — шутит:
— Этак машина может перевернуться: весь груз сосредоточен на одном крыле.
Но и она присаживается к нашему «поющему шалашу».
В таком положении не очень важно, что у нас отнюдь не выдающиеся голоса. Слышится в американском небе русская песня «Степь да степь кругом». Подключились к хору и американцы. Хоть слов не знают, но мелодию подтягивают с удовольствием, в том числе и майор. Голос у него грубоватый, но американские песенки он поет лихо, сам себе прихлопывает, сам себе притопывает, — аккомпанемент хоть куда! Майор так увлекся, что чуть не забыл сойти в небольшом городке Огдене. Это наша последняя посадка перед Солт-Лэйк-сити. Стюардесса настойчиво провожает его к двери.
— Прошу вас, мистер, билет уже кончился.
— А что вы думаете, — говорит девушка не то себе, не то нам, — этот майор может сейчас улететь даже на Аляску. Жена и горячий пудинг будут ждать его напрасно…
Последнюю фразу девушка произносит с грустью. Оказывается, стюардессы в Америке не имеют права выходить замуж. Семья, дети, по мнению авиакомпании, «обуза» для стюардесс.
— Ну, а если вы все-таки решите выйти замуж?
— Уволят, — коротко отвечает девушка. — А работу найти не так-то просто, ни на земле, ни в небе.
Прилетели поздно. К счастью, программа ничего не предусматривала на вечер, и мы были свободны. Впервые за время пребывания на американской земле здесь, в Солт-Лэйк-сити, мы, что называется, услышали настоящую, не тревожимую ревом моторов тишину. В гостинице тихо. Впрочем, это понятно: Солт-Лэйк-сити хоть и столица штата Юты, но маленький городок. Нам не удалось установить точно, но, кажется, здесь никогда прежде не бывали советские люди.
