Известно много таких племен у игуарарен и тенгере-гифов — в районе Томбукту, у иуллеммеденов — в районе Гао, у кель-динник (восточных иуллеммеденов) — в районе Тахуа, однако у ахаггаров их нет. В Ахаггаре насчитываются лишь единицы иклан-эн-эгефов.
Слово идерфан происходит от седерф («отпускать на волю»), а в более широком смысле это означает «тот, кто не способен больше оказывать услуги». В принципе избавляться от раба преклонного возраста или того, чья продуктивность упала, отпуская его на волю, у туарегов не принято. Однако подобные случаи иногда имеют место, особенно у суданских туарегов. Но отпущение на волю может быть и благородным жестом хозяина. Иногда рабы отпускаются на волю скопом — в знак вознаграждения за какой-нибудь геройский поступок. Никола приводит пример из жизни округа Тахуа, когда целая фракция тамджертов была отпущена на волю после сражения при Изерване (1898 год), где они храбро противостояли кель-ахаггар. Многие идерфаны в таких случаях возвращаются к земледелию. Они часто селятся вместе с оседлыми племенами, заключают с ними брачные союзы и оказывают им небольшие услуги, например стерегут их стада.
Никола приравнивает их к харратинам у кель-ахаггар. Но это правомерно лишь частично. Если в земледельческих центрах Ахаггара и работают бывшие рабы — харратины, то в большинстве своем это негры из Тидикельта, пришедшие к туарегам добровольно, и их не следует смешивать с идерфанами.
Так же как и иклан-эн-эгефов, идерфанов в Ахаггаре — единицы.
Энадены (ед. ч. энад) составляют ремесленническую касту туарегов. В Судане (Мали) их называют «гарасса» или «гаргасса» — слово, вероятно, сонгайского происхождения. «Энад» означает «другой», а в более широком смысле — «тот, кто не имеет названия». Это потому, что энадены составляют замкнутую касту, презираемую туарегами (отношение последних к ручному труду хорошо известно).
Энадены изготавливают для туарегов все, что им может понадобиться в хозяйстве: оружие, деревянные предметы домашнего обихода, деревянные стойки для палаток, верблюжьи седла, упряжь. Кроме того, охотно занимаются ремеслом лекаря-брадобрея: с помощью нехитрых инструментов, которые они изготовляют сами, они ловко ставят банки, пускают кровь, делают надрезы и другие мелкие операции, в том числе удаляют зубы. Если они выполняют работу для какого-либо племени, они получают за нее вознаграждение; если они работают на хозяина, последний несет все расходы по их содержанию.
Туареги, открыто презирающие энаденов за их «темное» происхождение и рабскую профессию, тем не менее очень ценят их знания и умение и охотно прибегают к их услугам. В то же время они боятся энаденов, считают, что те обладают сверхъестественной силой, знают колдовство и магию. В их представлении, энадены — властелины огня, они живут в своем особом мире, населенном духами, с которыми могут общаться.
Энаденов, кроме того, презирают еще и потому, что они лишены каких бы то ни было моральных принципов и охотно выполняют роль соглядатаев и предателей, шпионя за икланами и женой хозяина, а также занимаются сводничеством. Подобно шутам времен нашего средневековья, они всюду допускаются, даже на женскую половину.
Иногда энадены принимают участие в реззу и при этом имеют репутацию храбрых воинов, однако во время сражения все избегают соседства с ними, ибо существует поверье, что они обладают могущественными талисманами и летящие копья, отскакивая от них, поражают соседей. Туарег никогда не убьет энада, он знает, что это принесет ему несчастье: энад может отомстить за себя даже после смерти.
В сахельских племенах их называют аг’г (мн. ч. аг’гутен), там они выполняют иногда роль шутоз (гриотов). Среди них довольно редки музыканты и сказители. Тем не менее амежжаль тенгерегифов Шебун держал при себе даже нескольких гриотов. Энадены мстят людям, которые, как им кажется, пренебрегают ими, слагая про них сатирические куплеты, на что туареги по большей части реагируют очень болезненно.
Энадены не гнушаются ничем, чтобы заработать немного денег. Однако, будучи расточительными, они спускают их так же легко, как и добывают. У кузнеца, например, всегда есть долги, однако взаймы ему дают охотно, поскольку знают, что, если понадобится, он всегда сможет расплатиться.
Характер у энаденов, надо отметить, как правило, открытый. Наделенные незаурядным умом, они часто становились доверенными лицами при правителях, которые использовали их как эмиссаров и переводчиков, иногда даже как советчиков. Во время миссии Хурста в 1896 году аменокаль иуллеммеденов Мадиду официально направил на переговоры с французским офицером одного энада.
Живут энадены либо группами на стоянках, либо отдельными палатками, либо даже в одиночку. Обычно они стараются прибиться к какому-нибудь вождю или к племени.
Чуждые расе туарегов, энадены тем не менее составляют часть этой большой семьи людей в покрывалах; жизнь тех и других тесно переплетена. Говорят они на языке тамашек, но на специфическом диалекте гене, который понимают они одни, а для других он окутан тайной. Этот диалект неизвестен в Ахаггаре.
Легенда приписывает им общего предка по имени Тамаменет. Все их фракции возникли якобы в Адрар-Ифорасе. Происхождение энаденов — одно из самых неясных. Есть предположение, что они — потомки иудеев, некогда поселившихся в Туате, в оазисе Таментит, откуда в конце XV века были изгнаны арабскими марабутами. Вполне можно допустить, что часть иудеев из Таментита, занимавшихся кузнечным и ювелирным ремеслом, бывшим в чести у туарегов, нашла прибежище у последних. Видимо, под их влиянием и появились у туарегов новые художественные традиции. А умение энаденов обращаться с огнем и плавить руду, должно быть, позволило туарегам более широко наладить производство железа, а также использовать инструменты из металла, поскольку до тех пор подручными средствами у пастухов кочевий были только кожа да дерево. Художественное сходство украшений из Таментита с ювелирными изделиями иудеев Северной Африки, с одной стороны, и с украшениями, которые сейчас в ходу у туарегов, — с другой, является несомненным подтверждением существующего мнения об иудейском происхождении части энаденов. Однако и сахельские элементы внесли свою лепту в формирование этой касты. Таким образом, с учетом всей этой причудливой смеси и следует подходить к рассмотрению сложившегося своеобразного искусства туарегов, тяжеловесного по форме и вместе с тем тонкого в деталях.
