– Это можно проносить с собой! – смилостивились таможенники. Но нам этот мусор нужен?
В сумке нашли у меня пачку израильских журналов, запечатанных в пленку – их я купил для своих занятий по журналистике. Пленку таможенники вскрыли и тщательно пролистали каждую страницу.
Отставив в сторону наши большие сумки, таможенники (а это были совсем молодые парни и девчонки, рьяно служившие на благо Израиля) попросили нас подождать еще один обыск личных вещей. И тут я не выдержал, сказав Максиму:
– А если бы я провозил внутри себя взрывчатку, также проверяли бы?
Сказал тихонечко, только Максу. Но рядом сидел суровый мужчина в кипе. Его и подозреваем мы в том, что у этого аэропорта появились «уши». В чем причина этого? Во многих факторах: и в том, что Максима не пустили в туалет, и в том, что уже началась регистрация на рейс, а нас даже близко не подпускали к стойкам, ну в том, что нас попросили пройти в окружении охранников в отдельное помещение.
Эту картину надо было видеть! Я и Максим, два пилигрима, в окружении четырех охранников шли по аэропорту. Как полагается в таких случаях, я заложил руки за спину. Все пассажиры молча уступали нам дорогу, провожая нас грустным еврейским понимающим взглядом. Мне так хотелось крикнуть Максиму: «Помни имя свое!» (именно так кричали родители-евреи в фашистских концлагерях, когда их разлучали с детьми), но удержался – охрана могла подумать, что я передаю какую-то ценную информацию.
Нас завели в какое-то темное помещение, тут же разделив. Меня отдали в руки двух охранников в форме и одного товарища в штатском. Далее весь процесс проходил в полной тишине. Меня попросили снять часы, ремень, футболку, шорты, обувь и даже трусы. Всё тщательно проверив, прощупав (не хватало только проверки на нюх), разрешили одеться. Но на этом мои мучения не прекратились! Попросили показать пятки, пальцы и даже все раны на моем теле (особенный интерес проявили к мозолям).
Если сказать, что я был в шоке, это значит, нечего не сказать! Но я помнил советы бывалых туристов, проходивших израильскую таможню – никаких споров, никаких пререканий. Всю эту процедуру выдержал с блеском. Даже когда еще раз попросили снять наручные часы и унесли их куда-то на проверку.
Потом опять под охраной меня отвели к месту таможенного контроля, где меня уже ожидал Максим. Весь его вид показывал негодование, но он сдерживался. Понимая, что найти нечто запретное у нас не удастся, нас отпустили с миром. И даже в качестве моральной компенсации за причиненные неудобства, без очереди провели на регистрацию и дали нам самые «козырные» места – у аварийных выходов.
Теперь я на своем опыте убедился: израильская таможня – самая суровая в мире. Два с половиной часа было потрачено только на нас с Максимом! Теперь я верю людям, которые в форумах в Интернете пишут, что из-за такой проверки опаздывали на рейс. Мы бы тоже опоздали, если бы наш рейс не задержали на 4 часа.
Но по итогу не всё учла самая строгая таможня в мире! Во первых, никто не додумался проверить мои очки! А ведь именно там могла быть взрывчатка. Во-вторых, не стали снимать пленку и проверять большой фотоальбом «Татарстан», лежавший на самом дне моей сумки. А его размеры таковы, что уж там точно можно было бы спрятать при желании взрывчатку и не только…
Теперь всем, кто собирается в Израиль, хочу сказать: помните о местной таможне! Общение с ней может испортить все приятные ощущения от знакомства с землей обетованной…
P. S. В следующей главе я вам всё-таки расскажу о приятном – о посещение Иерусалима. Сейчас только «отойду» от общения с израильскими стражами порядка…
Глава 15. Главная экскурсия жизни
Может, это звучит слишком пафосно, но экскурсию в Иерусалим я на сегодняшний момент считаю главной экскурсией всей свой жизни…
Христиане, иудеи и мусульмане считают Иерусалим своим духовным центром. Нужно ли удивляться, что звон церковных колоколов смешивается на улицах города с протяжным призывом на молитву, доносящимся с вершин минаретов. В неоднократно разоренном войнами Иерусалиме мирно уживаются многочисленные религии, а в некоторых случаях даже делят между собой одни церкви. На улицах бесконечное разнообразие людей: суровые хасиды, шумные торговцы мусульманского квартала, охваченные священным трепетом паломники.
Собираясь в Иерусалим, я знал о его главных святынях:
– последний путь Иисуса,
– Стена Плача – самое священное место для иудеев всего мира,
– Храм Гроба Господня – сердце христианской религии,
– Храм Книги – здесь хранятся самые древние из известных документов человечества.
Наша экскурсия началась с посещения Старого города Иерусалима – главной достопримечательности Израиля. Медового цвета извилистая стена, которая окружает узкие улочки и величественные храмы, удивительно сохранилась, хотя ее возраст более 400 лет. В Старый город ведут восемь ворот, семь из которых открыты для пешеходов и автомобилей. Считается, что восьмые – Золотые ворота, замурованы арабами в VII веке и откроются только в Судный день. У все ворот есть арабские, еврейские и английские названия.
Через Яффские ворота мы вошли в Старый город и сразу направились к храму Гроба Господня. Он является сердцем христианского квартала и находится на бывшем лобном месте (или Голгофе). В VII веке храм был разрушен персами, но в XII веке восстановлен крестоносцами, предавшим ему нынешние очертания.
Я был удивлен, узнав, что храм Гроба Господня поделен между пятью (!) церквями, каждой из которых принадлежит определенная часть. Правда, мне было практически невозможно уловить разницу между армянской, греческой православной, сирийской православной, римско-католической и коптской церквями. Я заметил, что в одной из частей храма обязательно шло богослужение, были слышны молитвы на разных языках, воздух пропитан блоговониями.
Первое, что мы увидели – плиту, на которую после снятия с креста уложили тело Иисуса. У плиты постоянно толпился народ, люди в экстазе падали на нее, целовали, проводили по ней иконками и крестиками, читали молитву.
Меня же потрясли два места в храме Гроба Господня. Первое – это ниша (грот), в которой три дня после распятия находился гроб с телом Иисуса. В нише одновременно могут находиться только три человека. Понятно, что самого гроба уже там нет, но подиум, на котором он стоял, сохранился. Атмосфера в этой нише удивительная. Вроде бы это и могила, но самочувствие в ней очень светлое.
И второе место – на входе в храм после лестничного пролета находится Голгофа. Вот на ней я себя чувствовал неуютно, было какое-то чувство тревоги и волнений. Голгофу я покинул быстро…
