Прошли над полосой. Оценили ее сверху. Оба долго летали на Севере, но аналогий усмотрели здесь немного. Снег, солнце, но другой снег, другое солнце — ярче, резче, злее. После взгляда на ВПП глаза на миг перестают видеть показания приборов. И потому Яковлев не смотрел вниз, а пилотировал машину лишь по приборам. Благодаря этому Александров мог позволить себе взгляд на землю.
Солнце обожгло верхний слой снега, и аэродром блестел, словно глазурью покрытый легким ледком.
— На курсе, на глиссаде!
Ил-76ТД шел к снегу. Они видели только начало полосы, другой ее конец был ниже на полсотни метров. И потому у Яковлева и Александрова не было права на ошибку. Проскочишь начало ВПП и дальше, при выравнивании машины, аэродром все время будет уходить из-под самолета.
Они сработали блестяще. Настолько, что в салоне запоздали с аплодисментами — не уловили момент касания.
— Ну, вот и Антарктида! — сказал Николаенко.
— Приехали!радиации столько же (а иногда и больше), как, к примеру, черноморские курорты. Но 80 процентов ее отражается снежной поверхностью и уходит в космос. Того же, что остается, хватает лишь на то, чтобы «обжечь» верхний слой снега. Вот и сейчас ВПП, словно глазурью, покрыта едва заметным ледком.
— Борис, — обращается к начальнику аэродромного отряда Г. Александров, — нельзя ли по полосе на тягачах поездить, сбить ледок? А то взлетать скользко.
— Нельзя, — Борис Гагарин категоричен в своем решении. — Нарушим верхний слой, будет падать прочность. Сверху она наибольшая.
Что ж, ему лучше знать. Старший научный сотрудник «Ленаэропроекта» Б. Гагарин в Антарктиде не впервые. Работал на «Востоке», зимовал в «Молодежной». Почти безвыездно всю зимовку вместе со своим отрядом провел у подножья Вечерки. Аэродром, словно малое дитя, требовал постоянной заботы и внимания. Но почему именно у Вечерней он построен? Как? Кто работал? Вопросов у нас много.
— Все началось в 17-й САЭ. Уже тогда весьма остро стал вопрос о строительстве аэродромов, способных принимать тяжелые самолеты, — рассказывает Б. Гагарин. — В «Ленаэропроекте» заинтересовались опытами гляциолога из ААННИ В. Клокова. Кстати, он прилетел с вами. Клоков попробовал укатывать размягченный летним солнцем верхний слой снега. Прихваченный морозом такой слой обретал определенную прочность. А если слой не один, а несколько? Они ведь самолет смогут выдержать.
Начались расчеты, изыскания, испытания, эксперименты. В Антарктиде побывали Г. Ключников, Г. Кабатов, Ю. Подкаминский, В. Бра-гин, Б. Сурин, Ю. Цыганов и другие наши специалисты. Изучались физические свойства снега, определялась необходимая толщина ВПП, разрабатывались, впервые в мировой практике, методика и технология строительства снежно-ледовых аэродромов.
Больше десятка вариантов было рассмотрено прежде, чем решили, что строить ВПП надо у Вечорки. Здесь близко скальные выходы, а значит, можно хранить технику, не боясь того, что ее будет заносить снегом. Здесь удачно расположена роза ветров. Продольный попутный уклон облегчает взлет...
К 1980 году строительство ВПП было закончено. Она отлично выдержала экзамен, приняв Ил-18Д. А мы вот встретили новый тип машины.
— В чем особенность строительных работ в Антарктиде?
— В том, что они здесь ежедневные, постоянные, непрерывные. Снег метет, накопление его идет практически без пауз. Особенно досаждают циклоны. Максимально допустимый слой свежего снега 20 сантиметров. При укатке только такого слоя сохраняется монолитность плиты. Поэтому постоянно приходится выравнивать, доводить его толщину до требуемых величин и катать, катать, катать...
В мороз до 40 градусов, при бешеных ветрах в холодных кабинах гусеничных тракторов наши механики-водители А. Залипла, А. Васильев, А. Власов, Л. Русак сделали все возможное, чтобы «Молодежная» смогла принять Ил-76ТД.
Впрочем, не назвать работников дизельной М. Токорского, Н. Козлова, инженеров В. Банникова, С. Галкина, радионавигаторов И. Смирнова, А. Миронова было бы несправедливо. Каждый занимался своим делом, обеспечивал свой участок работы. Даже повар А. Минович прямо причастен к приему нового самолета. Накормить полтора десятка здоровых мужиков трижды в день в течение года, дело, скажу вам, непростое. Без выходных, без праздников...
Что еще сказать о нашей работе? Когда открывается новый мост, мостостроитель становился под ним, чтобы убедить всех в его прочности. Мы, те, кто строили ВПП, будем с нее взлетать. Домой полетим. Пора возвращаться.
... Пора и нам. Получено «добро» на полет в «Новолазаревскую». Первый взлет прошел отлично, будто с «бетонки». Ослепительно сияет купол Антарктиды. Единственное темное пятно на нем — тень от нашего самолета. И вновь поражает чистота воздуха — тень видна с высоты восьми тысяч метров.
Прошли над японской станцией «Сева». Маленький островок человеческого жилья, затерянный в безжизненной ледяной пустыне. Чтобы мы убедились в том, что жизнь на «Севе» существует, маленький вездеход сделал несколько кругов. И снова лед, снег, лед...
Наш скромный салон почти пустой. На «Новолазаревскую» летят несколько полярников и в их числе Григорий Фомин.
— Сам я из Каунаса, астроном, — рассказывает он. — В «Новолазаревской» есть обсерватория, буду там работать. У меня две дочери, жена. По миру поездил немало, теперь вот прилетел в Антарктиду. Мир прекрасен, и так не хочется, чтобы кто-то его разрушил. Мы почти половину земного шара облетели и даже подумать страшно, что все это может сгореть в огне войны.
А полет — удивительный. В Аэрофлоте работают настоящие профессионалы. Мы все им благодарны.
... Аэродром для приема Ил-76ТД родился на «Новолазаревской» в 14 ч. 37 мин. Именно в это время мы приземлились. Или «приледенились»? Ведь под колесами самолета материковый ледник.
Подошли тягачи, началась разгрузка. Тусклое солнце высвечивает горы невдалеке. Где-то там за ними станция «Новолазаревская». Ветер усиливается, гонит поземку, сметая снег с ледника. Нужно спешить — близится непогода. Последние объятия, задраены двери, и мы расстаемся с голубым аэродромом. По дороге в «Молодежную» обгоняем Ил-14 Е. Склярова. Ему еще «топать» и «топать» вслед за нами.
У Вечерки нас ждали. Каждый, у кого были фотоаппарат или кинокамера, постарался снять посадку Ил-76ТД. Хочется пить. Климат здесь, несмотря на обилие льда, очень сухой, сравнимый лишь с Сахарой. В общем-то, с тем, что Антарктида материк сюрпризов, мы сталкиваемся на каждом шагу.
Чаем нас напоил Сергей Потапов — начальник радиобюро, он же — начальник почты. Нелегкая у него должность, то и дело приходится отвечать на вопрос: «Где мои письма?» Отвечает он весьма благодушно и успокаивающе. Но это сейчас. А несколько часов назад ему и радиослужбе выпали нелегкие 20 минут — пропала радиосвязь с нашим самолетом. Руляков хорошо осведомлен о таких неожиданностях, и потому ничего не нарушилось в работе экипажа. Просто шли в непривычном молчании — нас никто не слышал и мы не слышали никого. А вот радистам и самому Потапову поволноваться пришлось, хотя они, как никто, знают коварство ледового континента. Связь возобновилась столь же неожиданно, как и пропала.
