— Простите, — виновато шепнул нам Валька, — я хотел их отвлечь, но…
— Ничего, — грустно ответил я, — Документов-то у нас все равно нету, так что все равно задержали бы…
— Разговорчики! — предупредительно привстал конвоир. мы испуганно замолкли.
Машина остановалась, заехав во двор какого-то массивного здания, очень хорошо защищенного. Дверь открылась, и нам велели выходить. Я не мог не заметить, что на стенах сидят снайперы и целятся в нас — на случай побега — и поежился. Если весь город был просто серым, то это здание был темно-серым и таким мрачным, что еще больше казалось, что вот-вот пойдет дождь. Впрочем, это мне не казалось — действительно, небо прямо на глазах затянулось тучами и хлынул дождь. Я робко оглянулся на конвоиров, которые пока не сказали, куда идти дальше, и натянул плащ на голову, что бы не промокнуть совсем. Тут же один из конвоиров подскочил ко мне и сорвал с меня плащ, при этом грязно выругавшись, и втоптал его ногой в мокрую землю. Я в изумлении наблюдал за его действиями, а он и его товарищи тут же подхватили меня, Вальку и Поля под руки и потащили в здание. По пути с меня сорвали рюкзак. Наконец, нас запихали в какой-то кабинет, где сидел за столом и что-то писал средних лет человек с властным лицом и начинающими седеть висками. Когда мы вошли он поднял голову и сомнением всех нас (включая полицейских) оглядел.
— Что вам будет угодно? — осведомился он.
Один из полицейских подошел к нему и что-то быстро и яростно сказал, показывая на нас. Я расслышал, что он что-то говорил про то, что у нас нет документов, про попытку бежать при сопротивлении, про мой рюкзак и — догадки поттверждались — про плащ с формы вражеской армии. Сидящий пару раз кивнул и махнул рукой:
— Оставьте нас одних.
Конвоиры козырнули ему вышли. Он помолчал с секуну, вздохнул, спрятал в стол бумаги и сказал:
— Садитесь.
Мы сели.
— Нну? — вздохнул он еще раз. — Рассказывайте, откуда взяли ваши раритеты, откуда сами взялись? Эти солдафоны привыкли, что в нашей армии есть такие же малолетки как вы, но я-то знаю, что эти вот — он показал рукой на мокрый, грязный и измятый плащ, который занесли к нему в кабинет и бросили на пол за его столом. — берут к себе только взрослых мужчин. Так где вы его взяли? Нашли?
Я кивнул.
— Придумали, чем играть… — вздохнул он. — Ну а это-то где взяли? Впервые в жизни вижу вешь такой… Эм… Необычной расцветки.
— Мой… — уперся взглядом в пол я.
— Твой… Назови свое имя хоть, расскажи, где и как нашли плащ…
Тут я окончательно понял, что совершенно не могу что-либо придумывать и сочинять, и, что самое удивительное — и не хочу. Мне почему-то показалось, что этому человеку можно открыться. Я сбивчиво и быстро стал рассказывать все наши приключения. С самого начала. Он слушал, не перебивая, чуть покачивая головой. Когда я закончил, он переспросил:
— Все?
— В…все. — кивнул я.
— А вы, — обратился он к Полю и Вальке. — ничего не хотите прибавить?
Те молчка помотали головами.
Он опять вздохнул и нажал кнопку вызова. В помещение тут же вошли полицейские.
— Криминального ничего тут нет. — показал он им на нас. — Нашли плащ и стали играть. Но вот кто они и откуда, мне узнать у них не удалось, но они явно беспризорные. Полагаю, их нужно поместить в городской приют. И да, они, кажется, немного заигрались, твердят какую-то чепуху, про какой-то путь, про каких-то черных монстров… Не обращайте внимания на детские глупости, просто у мальчишек не в меру развитая фантазия.
Я ясно понял, что совершил ошибку. Исправлять что-то было поздно, и я с отчаянием посмотрел на него. Он отвернулся, хотя я успел увидеть его невыносимо тоскливый взгляд. Краем уха я услышал, как он тихо пробормотал:
— И какой идиот сказал вам, что Дорога выводит туда, где все хорошо и спокойно?
После этого мы снова оказались под конвоем полицейских, которые выставили нас во двор, прямо под дождь и велели стоять. Я поморщился. Жалко было промокнуть. Еще жальче было потерять рюкзак, в котором оставалась последняя память о Сережке и вообще о том мире — книжка. И совсем уж жалко было закончить тем, с чего начал — попасть в приют.
Минут через пятнадцать полицейские вывели из гаража машину и велели нам садиться. На этот раз за нами никто не следил, и мы, вздохнув спокойно, могли наконец-то обсудить все произошедшее. Впрочем, для предосторожности мы все равно говорили шепотом.
— Что теперь-то? — трагическим голосом спросил Поль. — Куда нас?
— Ты же слышал, в приют. — пожал плечами Валька. — Это, кстати, далено не худший вариант. Будем жить под крышей, не будет проблем с едой. Ну, у вас, во всяком случае. У меня все это будет недолго — до первого медицинского обследования.
Я поднял голову и в ужасе уставлся на него:
— И что потом?
— Откуда я знаю? — снова пожал он плечами, стараясь казаться как можно более спокойным. Правда, на этот раз это плохо у него получилось. — Можно всякое предположить… Но с вами точно не оставят, это очень плохо. — Он вздохнул.
— Ну так надо попытаться сбеж… — начал Поль, но Валька вовремя закрыл ему рот рукой. — Мм? — вытаращил он глаза.
— Не здесь. — очень тихо прошептал ему Валька. — Кто знает, какие подслушивающие устройства они здесь поназасовывали!
Я кивнул. Поль испуганно моргнул широко раскрытыми глазами и замолчал. И вовремя, потому что машина остановилась, и нас не очень вежливо попросили выйти. Снаружи мы увидели все то же серое, к счастью, уже посветлевшее, небо, все те же серые стены и каких-то невозмутимо серых людей. Образно, конечно. Но лица были до того непроницаемыми, что если б они не двигались, я бы принял их за статуи. Из серого камня. Двое из них молча взяли нас и повели в здание. По лабиринтам коридоров нас мотали довольно долго, пока не запихали в жилую комнату. В ней никого не было, но то, что это жилая комната, я понял сразу — привык к таким. Кровати с тумбочками в три ряда, один стол сбоку, дверь в туалет да два окна на север. Типовые помещения, типовая обстановка — что там, что здесь… Это, видимо, и добило меня, и я, как только сопровождавшие вышли из комнаты, рухнул на кровать, к которой меня подтолкнули. Рухнул лицом вниз. Нет, я не плакал. Я просто лежал и не обращал ни на что внимания.
— Эй… — Поль тронул меня за плечо. — Ну ты чего… Да очнись же, обрати на меня внимание! Все не так плохо.
— Обидно. — я приподнялся на локтях. — До боли обидно, что весь наш замечательный путь вот так несправедливо закончился…
— Да где закончился-то? — удивился Поль. — Может, тут все хорошо будет? Может, тут тебе понравится.
