наш кармический долг. Однажды нам придется вернуть его.
СПИСОК НЕКОТОРЫХ ИСТОРИЧЕСКИХ БЛЮД С НИЗКИМ СОДЕРЖАНИЕМ СЕРОЙ ЭНЕРГИИ
Манна небесная, посланная еврейскому народу.
Юные девы, скормленные афинянами Минотавру.
Хлеб и вино Тайной вечери.
Вино во время брачного пира в Кане Галилейской.
Кровь, которую пили воины Чингисхана, прикладываясь губами к вскрытой вене на шее у своего коня.
Сушеные ящерицы, которыми питался в пустыне святой Пахомий.
Христианские миссионеры, прибывшие на Полинезийские острова в парусных лодках и съеденные дикарями.
А вот медведи, убитые в Киевском зоопарке голодающими горожанами в эпоху распада СССР, содержали в себе большое количество серой энергии, потому что эти животные были привезены из Сибири и воспитывались в неволе. Или когда сорок лет назад в Андах произошла авиакатастрофа и выжившим пришлось есть погибших, это тоже была пища с примесью серой энергии, ведь к месту крушения все эти люди прилетели на самолете.
Надпись на каминной доске Дианы де Пуатье гласила: «Только местные кушанья». В те времена считалось почетным употреблять в пищу локальные продукты. Быть чистокровным жителем Пикардии, Лотарингии или Турени означало кормиться дарами родной земли.
Байкал, тайга, здешняя почва и воздух прочно въедаются в кровь сибиряков, текут в их жилах. С учетом этих данных, кстати, и следует предоставлять гражданство. Те, кто питается местными продуктами, обретают соответствующую национальную идентичность. А те, кто поглощает импортные консервы, пусть будут гражданами мира.
3 апреля
Дочитал «Пятницу» Мишеля Турнье и «Остров для себя», где Томас Нил повествует о своем многолетнем пребывании на атолле Суворова. Начинаю «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо.
Можно выделить ряд характеристик, присущих выброшенным на необитаемый остров жертвам кораблекрушений. Это люди, принадлежащие к определенному архетипу.
— В момент кораблекрушения они испытывают чувство незаслуженной обиды и проклинают богов, людей и мореплавание в целом.
— Затем у них развивается легкая форма мании величия: они начинают верить в свою избранность.
— Наконец, они воображают себя настоящими властелинами живой и неживой природы. «Я был господином моего острова или, если хотите, мог считать себя королем или императором всей страны, которой я владел. У меня не было соперников, не было конкурентов, никто не оспаривал моей власти, я ни с кем ее не делил», — пишет Робинзон Крузо [13].
— Им постоянно необходимо доказывать себе, что одинокая жизнь, которую они ведут, целесообразна и полна очарования.
— Они питают надежду на скорое избавление и вместе с тем страшатся человеческого общества.
— Они впадают в панику, если их остров посещают люди.
— В их душе зарождается чувство единения с природой (иногда на это может потребоваться несколько лет).
— Они чрезвычайно озабочены строгим чередованием разных видов деятельности: труда, отдыха, размышлений.
— Им свойственно превращать каждое мгновение жизни в театрализованное представление.
— Они пребывают в состоянии, близком к эйфории, так как считают себя пастырями заблудшего человечества.
— Они рискуют окончательно затвориться в башне из слоновой кости и возомнить себя единственными мудрецами и праведниками на земле.
4 апреля
Сегодня много читал, три часа катался на коньках, вальсируя и слушая Бетховена (Симфония № 6, «Пасторальная»), поймал омуля и собрал новую порцию прикорма, смотрел из окна на озеро сквозь дымок ароматного черного чая, немного вздремнул в лучах послеобеденного солнца, распилил трехметровое бревно и наколол дров на два дня, приготовил и съел вкуснейшую кашу и подумал, что счастье следует искать не где-нибудь, а во всем этом.
5 апреля
Ночью поднялась буря. Северный ветер не давал покоя лесу до самого полудня. На термометре 23 °C ниже ноля. Вот так весна! Днем, когда немного потеплело, я решил сделать стол своими руками: собрал каркас с ножками из кедра, а сверху положил четыре доски, которые хранились под навесом. Через три часа мой стол готов. Устанавливаю его на берегу, перед кедром с флагообразной кроной. Усаживаюсь на чурбачок, прислонившись спиной к стволу. Тем, кто запрещает нам класть ноги на стол, неведома гордость мастера, изготовляющего мебель.
Вечером выхожу на улицу и выкуриваю сигару, положив локти на свой новый стол. Мы с ним уже привязались друг к другу. Хорошо, когда в этом мире нам есть на что опереться.
Именно такая жизнь приносит умиротворение. Не то чтобы все желания сами собой исчезли, ведь хижина — это не дерево бодхи, под которым Будда достиг просветления. Просто одиночество умеряет амбиции и помещает их в рамки возможного. Сужая круг действий, отшельник углубляет свой опыт. Чтение, ведение дневника, рыбалка, прогулки в лесу и в горах, катание на коньках и т. д. — мое существование здесь сводится примерно к пятнадцати занятиям. Свобода человека, выжившего после кораблекрушения, ограничена пределами его острова. В большинстве робинзонад герой сначала пытается спастись, построив лодку. Он убежден, что все возможно, что его счастье прячется за горизонтом. Но когда волна в очередной раз возвращает его на берег, он понимает, что ему не выбраться, и, успокоившись, обнаруживает, что ограничения — источник свободы. В таких случаях говорят, что он смирился. Отшельник смирился? Не более чем горожанин, который, остановившись в растерянности посреди оживленного, освещенного фонарями бульвара, вдруг понимает, что его жизни не хватит на то, чтобы вкусить все удовольствия мира.
6 апреля
В IV веке земли Вади-Натрун в Верхнем Египте кишели монахами в оборванных одеяниях. По стопам святого Антония и святого Пахомия анахореты уходили в пустыню. На их обожженных солнцем лицах лихорадочным блеском горели глаза. Мирская жизнь приводила пустынников в ужас и казалась им унизительной. Они питались ящерицами, постепенно превращаясь в собственные тени. Они отреклись от мира, наполненного благоуханием. Всякое ощущение стало им ненавистно. Если им снился кувшин с водой, они думали, что это Сатана искушает их. Они хотели умереть во имя иной жизни, которая, если верить Священному Писанию, будет длиться вечно.
Таежный отшельник представляет собой полную противоположность пустыннику. Он не стремится исчезнуть из мира, но хочет примириться с ним. Он не ждет наступления вечного блаженства, но ищет мгновений радости здесь и сейчас. Он жаждет не вечности, а духовной самореализации. Он надеется не умереть, а наслаждаться жизнью. Он не испытывает ненависти к своему телу, его чувства обострены. Одним словом, если вы хотите хорошо провести время и выпить водки, то вам лучше встретить лесного отшельника, а не бесноватого святого, торчащего на столпе.
В пустыне появление другого человека было целым событием. Анахореты не помнили, как выглядят люди, и при виде редкого гостя многие из них падали ниц, уверенные, что им пригрезился демон. Нечто похожее происходит и со мной, когда утром я вижу Володю Т., бывшего хозяина
