Когда Олег оказался рядом, Гена сделал выразительный жест и предложил пока что оставить головоногого в покое. Олег решил подразнить восьмирукого моллюска. Подплыв к убежищу и сунув туда металлический крючок дыхательной трубки, которую на всякий случай носил за поясом, Олег почувствовал резкий толчок. Осьминог такой наглости не простил и мгновенно утащил трубку под камень.
На следующий день мы с Олегом уже более тщательно подготовились к встрече с осьминогом. Гена по моим указаниям довольно точно вывел лодку на то место, где надо было погружаться. Мы без особого труда отыскали заветный камень. Крупная глыба высотой метра два s6okom торчала на ровной песчаной поверхности дна. Заглянув в щель под камень, Олег посмотрел на меня с убитым видом и развел руками. Осьминог не стал нас дожидаться, наверное, он услышал, как подплывала лодка, да и наши дыхательные аппараты довольно шумны для подводных жителей. А может, он уплыл по своим осьминожьим делам? Мы этого так и не узнали. Больше под этим камнем хозяин не появлялся. Упорный Гена при каждом погружении норовил заглянуть в гости к осьминогу, но того и след простыл.
Трепанг
Но и без него было чему удивляться и восхищаться у острова Монерон. Мы видели трепангов, которые выделывали непонятные нам, но очень грациозные танцевальные па. Голотурии, приподнявшись и зацепившись за неровности скалы, раскачивались из стороны в сторону, словно кобры в танце под дудочку дрессировщика. Все трепанги танцевали один и тот же танец без каких-либо видимых причин. Олег пытался внести сумятицу в этот поразительный бал, укладывая отдельных исполнителей на дно, но они упрямо возвращались к прежнему занятию.
Прощай, Монерон!..
В толще воды всевозможных рыб было множество. Иногда они кидались в атаку на собственное отражение в стекле моего фотобокса. В один из заплывов Олег подстрелил злую хищницу — акулу-катрана, которая гоняла стайку рыбьей молоди. Мне удалось сделать несколько снимков охоты. Вообще же мы очень редко пускали в ход подводное ружье. И очень бы хотелось, чтобы и сам остров Монерон, и воды, омывающие его, были объявлены заповедными.
Кто из москвичей откажется побывать в Средней Азии? Нам же предстояла подводная экспедиция. Путь держим на Восточный Каспий. Очень интересно будет сравнить жизнь озера-моря, изолированного от океана, с подводным миром уже обследованных нами морей.
Соседнее с Каспием Черное море знакомо целой армии аквалангистов, но животный мир Черноморья скромнее, например, беломорского. Белое море уступает по разнообразию форм растений и животных Японскому. Но это не значит, что погружение в водные глубины около Карадага менее интересно, чем в бухте Золотой Рог. Просто надо уметь наблюдать сквозь стекло маски. И тогда море преподнесет как подарок то редкостную раковину, то интимную сцену животного мира. Любое погружение с аквалангом всегда волнует, и действительность не обманывает ожиданий. А приглашение на Каспий для меня означало новую, еще не прочитанную страницу о море.
...За окнами вагона горячий южный ветер. Нас в купе четверо, мы люди разных профессий и возрастов, но объединены одной страстью — любовью к морским путешествиям, к подводным погружениям. Об этом мог красноречиво поведать весьма обширный багаж каждого из нас. Ольга Флорентьевна Хлудова, упаковывая фотобокс, который сопровождает ее в разных странствиях уже шесть лет, не забыла и о широкоугольных объективах для подводной съемки, и о специальных насадках к ним. Они предназначены для микросъемки водных растений и животных. Будет она на Каспии нырять с маской и трубкой в прибрежной зоне и фотографировать все, что сможет запечатлеть цветная пленка. Кроме приспособлений для фотографирования, везла с собой Хлудова набор красок и кистей для изображения все тех же обитателей морских вод.
Багаж двух других спутников, Евгения Шашова и мой, был, пожалуй, самый громоздкий и тяжелый. Он состоял из двух комплектов легководолазного снаряжения: аквалангов, гидрокостюмов, грузовых поясов, мотков страховочных капроновых веревок — фалов, специально сплетенных, чтобы не запутывались в воде, и много другого, что необходимо для погружения в морские глубины.
Однако это было снаряжение, которое необходимо для подводных погружений, Мы же в данный момент были заняты фотосъемочной техникой. Она лежала на одной из нижних полок, и мы что называется подгоняли ее на ходу. Только накануне отъезда удалось достать в киносекции МВТУ имени Баумана усовершенствованную кинокамеру. Установочные размеры механизмов камеры немного не подходили к боксу, и потребовалось кое-что переделать. Мы предусмотрительно везли с собой и набор нужных инструментов.
Багаж четвертого члена экспедиции — нашего научного руководителя Николая Николаевича Кондакова, ученого-гидробиолога, был менее объемным. Он состоял из маленького ящика, легкого рюкзака и сачка. Остальное — это его знания ученого и умение художника. Николай Николаевич захватил коробки для сбора среднеазиатских бабочек, пауков, кузнечиков и других многокрылых и многоногих насекомых — обитателей прибрежной зоны Каспия. Кондаков зарисовывал с поразительной точностью любое живое существо. Многие его цветные рисунки украшают энциклопедические издания мира. Время от времени с удовольствием разглядываю я цветные вклейки в Большой советской энциклопедии, выполненные Николаем Николаевичем.
Коллекционирование насекомых в его жизни занимает важное место. Переписывается он с собирателями многих стран, ведет обмен образцами и все пополняет и пополняет свое собрание насекомых. Николай Николаевич близко познакомился и со многими водными животными. Одним словом, лучшего научного руководителя и желать было трудно.
Нашу поездку организовала Туркменская научно-исследовательская рыбохозяйственная лаборатория, сокращенно Туркменнирл. В плане работ значились исследования поведения рыб. И уже в дороге мы готовились к встрече с морем, и каждый по-своему...
Наконец, железнодорожные станции и морские вокзалы позади. Нас встречает Петр Богородицкий — руководитель Туркменнирла. Он сообщает, что «Сырок» — средний черноморский сейнер — ждет группу у одного из причалов Красноводска.
Для нас, подводников, был составлен перечень вопросов, которые мы должны будем задать обитателям Каспийского моря, И первый из них касается кефали.
В 1930-1934 гадах советские ихтиологи перевезли из Черного моря в Каспийское около трех миллионов мальков кефали. В новой «квартире» нашлось много корма и не оказалось опасных соседей-хищников. Новоселы быстро размножились, заполнили все южные заливы и бухты. В 1940 году на Каспии начался промысловый лов этой рыбы. Но уловы были мизерными. Хитрая рыба не шла в сети. Она обходила их или, зайдя в ловушку и разглядев ее, ловко выбиралась наружу. Лодки с неводами кефаль близко к себе не подпускала, удирала с мест кормежки при малейшей опасности.
