Но все когда-нибудь заканчивается, прошел и этот ураганный шторм, и пора было осмотреть, что натворил шторм со шхуной. Радоваться особо было нечему: на палубе царила полная разруха, все поломано, согнуто, многое вырвано с корнем, хорошо, что мачты и рангоут остались неповрежденными, а снасти и вывернутые балки можно отремонтировать. Капитан сказал, что всем повезло, здорово повезло, и что он уже собирался дать СОС, да только в этих широтах это было бы совершенно бессмысленным, так как никакие спасатели не успеют, да и не смогут помочь в такой ситуации. Ну и команда, конечно, радовалась, что удалось живыми выйти из этой «передряги».
Что же это за явление природы – «Глаз бури»? В центре циклона действительно находится зона затишья, так называемый «Глаз бури», вокруг которой свирепствует ураганный шторм и сильный ливень. Диаметр этого штилевого центра достигает несколько десятков, а иногда до шестидесяти километров. Полный штиль сопровождается ясным, или почти ясным небом. Плотные облака циклона окружают «Глаз бури» со всех сторон в виде огромного амфитеатра. Воздух в этой области неподвижен и зачастую теплее, чем в окружающем пространстве, где бушует ветер, а относительная влажность заметно понижена. Небо здесь почти безоблачно и на нем видна разорванная пелена облаков. Неприглаженные крутые и не направляемые ветром волны-валы, приходящие в центр со всех направлений, образуют неимоверную толчею, представляющую большую опасность для судов с недостаточной, или же, наоборот, с чрезмерной остойчивостью. Высота волн достигает десятков метров. Возникшая в центре толчея громадных волн является следствием ураганной скорости ветра за пределами «Глаза бури».
Одной из основных характеристик тропических циклонов является очень низкое давление внутри «Глаза бури». Попадавшие в «Глаз бури» корабли часто бесследно исчезали, тонули, иногда их находили целыми, но без экипажа. Одно из объяснений этого заключается в том, что в центре циклона генерируется какая-то особая частота звука, в определенном диапазоне которой она действует на человеческую психику и люди от этого сходят с ума, у них порождается ужас и страх, которые заставляют их бросаться за борт.
На этом штормовом переходе команде здорово досталось на авральных работах с парусами, постановку и уборку которых сильно осложнял ураганный ветер, поскольку никаких подручных механизмов в виде электрических лебедок на шхуне не было, и все приходилось делать вручную. Часто за один конец нирала (трос, притягивающий парус на рее «бри-фок» к мачте), хваталось до десяти пар рук одновременно и они с трудом справлялись с порывами ветра.
При аврале основная, так называемая «ударная» группа матросов закреплялась на носовой части шхуны, на фок-мачте, которая перегружена парусами, на бушприте с тремя кливерами и стакселем. Два Виктора, напарники-курсанты, были расписаны на бушприте и на фок-мачте, и им особенно доставалось на этих «передовых» позициях во время шторма.
В любую погоду они пробирались на нок бушприта, который находился в двенадцати метрах от носовой части шхуны, и балансируя на этом тонком бревне, убирали или ставили паруса. Хотя они и закреплялись страховочными поясами к вантам бушприта, но иногда приходилось на некоторое время освобождаться от пояса, так как он мешал дотянуться до шкота и закрепить его.
При этом в штормовую погоду бушприт на волнах поднимался почти под облака, и потом вонзался в морскую пучину, и курсанты изо всех сил обнимали бревно бушприта, уходя вместе с ним под воду и, вспоминая всех святых, умудрялись продолжать свою работу. Даже в такие минуты они ни разу не пожалели, что погнались за романтикой, вместо того, чтобы стоять на мостике крупных океанский лайнеров, и, не прилагая никаких усилий, слегка нажимать на кнопки электрического управления рулем. А после вахты принять горячий душ с настоящей пресной водой и посмотреть фильм в уютной столовой. У курсантов и в мыслях не было отказаться от выбранного ими пути и оставить полюбившуюся им парусную шхуну, несмотря на все неудобства и невзгоды.
Работа с парусами на бушприте самая опасная, под ним натянута страховочная сетка, а под сеткой бушует морская волна и в шторм бушприт вместе с матросами зарывается в эту волну, а водяные брызги во время сильного шторма и ветра обдают матросов с ног до головы.
Чтобы тебя не унесло в море, надо страховочным поясом с цепью и карабином на конце прицепиться к боковым штагам бушприта. Но если зацепиться в самом начале, то цепь не даст пройти на нок бушприта, где надо убирать паруса, и надо было проявлять быстроту и ловкость, чтобы успеть до очередного удара волны, пулей пролететь-проползти двенадцатиметровое расстояние, добраться до нока бушприта и успеть закрепиться карабином за боковой штаг бушприта. Со стороны это может казаться захватывающим экстримом, а для курсантов была обычная тяжелая и очень опасная работа, поэтому постановкой парусов в передней части судна подстраховывал и руководил сам боцман.
К тому же, в районе северной части Тихого океана, где шхуна проводила свои геофизические наблюдения, в это зимнее время года было уже весьма холодно, и штормовая роба не спасала от ледяной воды и тем более не грела. Чтобы ребята не простудились после таких водных процедур, старпом прибегал к народным средствам, и после каждого такого аврала приглашал боцмана и этих двух работавших на бушприте курсантов к себе в каюту, наливал каждому по стакану чистого спирта, который он всегда для таких случаев держал про запас, заставлял выпить и приказывал немедленно переодеться в сухую одежду и идти спать.
Естественно, этот «героизм» ребят и принятие особых лекарств для профилактики простуды не остались без внимания остальных членов экипажа, и по этому поводу было много шуток и зубоскальства, но не злословия – все прекрасно понимали ситуацию. Находившийся в составе научной группы экспедиции корреспондент «Комсомольской правды» написал в газету небольшой очерк, в котором красочно описал действия ребят с указанием фамилий в сложных штормовых условиях, и из Гонолулу очерк был отправлен в Москву.
Через некоторое время уже на следующем переходе было получено подтверждение о том, что очерк напечатан в газете. Произошло это следующим образом. Виктор сменился с вахты и зашел в кают-компанию, где его встречали все свободные от вахты члены команды и ученые. Корреспондент зачитал радиограмму отца Виктора «…Сынок гордимся тобой за героическую работу на благо нашей Родины на шхуне «ЗАРЯ»..». После этой радиограммы было много шуток и подначек, и ребята часто, шутя, при встрече произносили ставшую крылатой фразу – «Гордимся тобой…».
