Владимир Кудинов - На разных широтах, долготах...

— Сейчас я преподнесу вам сюрприз, — сказал Гопи.

— Какой может быть сюрприз в этом мрачном средневековом здании?

Гопи идет впереди. Он останавливается у надгробной плиты, вделанной в пол, и говорит:

— Читайте!

Я смотрю на надгробие и вижу на нем имя Васко да Гамы.

— Здесь он нашел последний покой, — негромко проговорил Гопи, и я уловил нотки удовлетворения в его голосе.

— В октябре тысяча пятьсот двадцать четвертого года да Гама в третий раз прибыл в Кералу. Но он был уже не просто командующим очередной, вверенной ему эскадрой, а вице-королем португальской колонии в Индии. С ходу он развернул боевые действия против заморина Кожикоде, а затем прибыл в Кочин. Здесь он прожил недолго. В ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое декабря тысяча пятьсот двадцать четвертого года он скончался. Отпевание и похороны Васко да Гамы происходили в этой церкви. В те времена не было кино, и история не оставила нам свидетельств, как происходил обряд захоронения. Можно лишь догадываться, с какой помпезностью колонизаторы-католики провожали такое важное титулованное лицо, как вице-король. Здесь, должно быть, все сияло, сверкало, горели свечи, пел хор, шла церковная служба. Расшитые золотом одежды колониальных вельмож, знати, военные мундиры придавали дополнительный блеск всей церемонии.

Как здесь сейчас серо, тускло. Да и останки Васко да Гамы увезли отсюда в Португалию давным-давно, в тысяча пятьсот тридцать восьмом году (увез его пятый сын — Педро да Сильва да Гама) и были захоронены в небольшом городке Видигвейра, а уже в тысяча восемьсот семьдесят втором году останки этого скитальца морей, забияки, колонизатора, деспота очередной раз с помпой были захоронены в столице Португалии Лиссабоне.

Теперь в этой церкви только надпись на надгробии напоминает о нем и о месте его первого захоронения…

Несмотря на жару, благодаря толстым стенам церковь надежно хранила прохладу, что мы сразу же ощутили, выйдя наружу и сразу зажмурившись, так слепили палящие лучи солнца.

— Обойдем здание вокруг, — предложил я.

Старинное кладбище на территории церкви выглядело запущенным, заброшенным. Когда-то здесь хоронили европейцев — португальцев, голландцев… Тусклые надписи на надгробных плитах, да еще заросшие травой, читались с трудом.

Бросив последний взгляд на церковь, мы сели в машину и уехали в порт…

— Ну что, Гопи, — говорю я, — не продолжить ли нам знакомство с достопримечательностями Кочина?

— Предлагаю осмотреть собор Санта-Круц, синагогу и Голландский дворец.

— Мы уже много раз проезжали мимо собора. Он красив, я бы сказал, своеобразен, импозантен. Как будто не стоит на земле, а парит над ней, и кажется, что вот-вот взлетит в небо. Два его острых шпиля пронзают небесную синь. А между шпилями на средней башне — крест.

Мне думается, что если мы войдем в храм, то впечатление чего-то воздушного рассеется. Внутри здания наверняка будет мрачно, тускло… Когда был построен собор Санта-Круц?

— В тысяча пятьсот пятьдесят седьмом году, — ответил Гопи. Едем сначала в синагогу, а там видно будет.

Мы снова в Маттанчери. По узкой улице проходим в ее последний квартал. Это, собственно, и есть сердце Джю-тауна, еврейского города.

— В этом квартале живут уайт джю, белокожие евреи, — говорит Гопи. — А блэк джю, темнокожие евреи, — это малаяли, обращенные в иудейство.

Мы подходим к невысокому зданию синагоги. В центре под кровлей часы. Крышу венчает похожая на беседку колокольня.

К зданию синагоги вплотную подходят жилые дома, и она как бы запирает квартал. Здесь тупик.

— Первые евреи появились в Керале, на Малабарском побережье, с кораблями царя Соломона. Правда это или легенда, но датируют их первое прибытие девятьсот семьдесят третьим годом до нашей эры.

Бхаскара Рави Варма, керальский правитель, подарил светскому и духовному главе кранганурской еврейской общины Джозефу Раббану территорию под названием Анджуваннам или Анчуванам, произносят по-разному… Правитель был добрым человеком, к тому же проявлял уважение и терпимость к людям другой веры, цвета кожи, что характерно для Кералы и народа малаяли. На двух медных пластинах был выгравирован текст, где подтверждался переход территории Анджуваннам в ведение еврейской общины и где перечислялись разные льготы для нового владельца и его потомков, «до тех пор пока существуют Земля и Луна». Раббану присваивался титул принца Анджуваннамского.

В ходе войн и междоусобиц в пятнадцатом-шестнад-цатом веках еврейская община в Крангануре была практически уничтожена мусульманами-мопла с помощью заморина. В тысяча пятьсот шестьдесят пятом году евреи покинули гостеприимную в прошлом территорию и добрались до Кочина, где и поселились с разрешения кочинского правителя Кесава Рави Варма. Здесь-то и возник Джю-таун.

Синагога была построена в тысяча пятьсот шестьдесят восьмом году. В тысяча шестьсот шестьдесят втором году она сгорела, но ее восстановили. Вот и стоит она, смотрит своим фасадом с асимметричными световыми проемами на эту узкую улицу, словно насупленная старуха. Кого только не видывала она, чего только не слышала! Мудрая, познавшая все и вся, подставляет она свою голову, спину и грудь ветрам и муссонам. В тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году ей исполнилось четыреста лет. По этому поводу были здесь торжества. Сама шримати Индира Ганди присутствовала на юбилее.

Мы открыли дверь синагоги… Признаться, я ожидал, что меня встретит полумрак, сырость, унылая запущенность. Ничего подобного. Сквозь боковые, высокие окна в синагогу врывались солнечные лучи. Они были вездесущи, проникали в самые дальние углы, выставляя напоказ все, что находилось внутри здания.

Весь пол был покрыт китайскими фарфоровыми плитами с синим узором, изготовленными в XVIII веке. Большинство плиток — законченные картины, на которых изображены цветущие ветви, дома среди деревьев на берегу реки. Иногда четыре плитки составляли квадрат. Все рисунки удивительно четки, каждая деталь великолепно просматривается. Кажется, что яркую синь нанесли вчера. Она совершенно не поблекла от времени, поэтому как-то боязно и кощунственно ступать по этому великолепию, филигранному искусству китайских мастеров. С шестидесятых годов пол стали покрывать койровыми дорожками, по которым ходят посетители и туристы. Но сегодня, в день нашего посещения, они были свернуты, подготовлены к чистке, а пол — к влажной уборке. Нам повезло…

Не могу оторвать взгляд от пола. Хожу по синагоге, одна картина лучше другой. Вдруг слышу Гопи: