Некоторые исследователи допускают, что в 1662–1663 годах Франсуа Олоне мог посещать также Ямайку и получить от местного губернатора английское репрессальное свидетельство[9]. В списке иностранных корсаров, посещавших Порт-Ройял и имевших репрессальное поручение от лорда Виндзора (конец 1663 года), упомянут некий флибот[10], вооруженный девятью пушками, с экипажем из восьмидесяти французов; хотя составитель списка не назвал имени капитана, он заметил, что данное судно принадлежало губернатору Тортуги. Кроме того, имеются данные о том, что флибустьеры Тортуги нередко покупали у местных губернаторов португальские каперские свидетельства. Португалия вела революционную войну против Испании с 1640 по 1668 год, и португальская корона охотно выдавала каперские лицензии не только отечественным, но и иностранным судовладельцам.
Выйдя в море, Олоне заключил со своими людьми соглашение, которое французы называли шасс-парти (la chasse-partie – «охотничье жалованье»; происходит от une charte-partie – чартер, или договор о фрахтовании судна, который у корсаров был также договором о порядке раздела добычи). В нем указывалось, какую долю добычи должны были получить капитан и команда корабля. Прежде всего, из общей суммы награбленного выделяли вознаграждение профессиональному охотнику (200 пиастров), корабельному плотнику (100–150 пиастров) и хирургу (200–250 пиастров «на медикаменты»). Из оставшейся суммы отсчитывались страховые деньги для возмещения ущерба раненым. Обычно полагалось: за потерю правой руки – 600 пиастров или шесть рабов, за потерю левой – 500 пиастров или пять рабов; за потерю правой ноги – 500 пиастров или пять рабов, за потерю левой – 400 пиастров или четыре раба; за потерю глаза – 100 пиастров или одного раба, столько же – за потерю пальца. За огнестрельную рану полагалась компенсация в размере 500 пиастров или пять рабов. Впрочем, возможны были и иные варианты. Все оставшееся делилось между командой поровну, но капитан получал от 4 до 5 долей (иногда больше), его помощник – 2 доли, юнга – половинную долю. Новичкам выделяли совсем небольшую часть, а остаток шел в общую кассу. Если капитан был владельцем или совладельцем корабля, то его доля добычи резко возрастала по сравнению с индивидуальными долями, приходившимися на рядовых участников экспедиции. Однако мы не знаем, кому в действительности принадлежал корабль Олоне.
Флибустьеры атакуют испанский корабль. Гравюра из книги Д. ван дер Стерре «Весьма примечательные путешествия Яна Эрасмуса Рейнинга преимущественно в Вест-Индии, а также во многих других частях света» (Амстердам, 1691)
Оперируя в районе Антильских островов и у побережья Испанского Мейна[11], наш герой «собрал богатую жатву и был так жесток, что испанцы, встречая его в море, дрались до изнеможения, зная, что пощады им не будет». Но удача не долго покровительствовала Олоне и однажды (очевидно, в конце 1664 года) отвернулась от него. «У берегов Кампече[12] при штормовом северном ветре он потерял корабль, – сообщает Эксквемелин, – и, спасая жизнь, вынужден был со всей своей командой высадиться на сушу. Испанцы заметили пиратов и большую часть их перебили. Олоне, зная, что ему нельзя ждать пощады от испанцев, и не будучи в силах убежать от них, ибо он был ранен, вымазался кровью и забрался под лежащие вповалку трупы. Когда враги ушли, он отполз в кусты и перевязал раны, облачился в испанское платье и отправился в Кампече. Встретив там несколько рабов, он завязал с ними беседы и обещал, что добьется для них свободы, если они подчинятся его велениям. Рабы поверили ему, украли у своего хозяина каноэ и отправились вместе с этим разбойником на Тортугу. Испанцы же, бросив уцелевших товарищей Олоне в тюрьму, стали допрашивать о нем, но те, ничего толком не зная, ответили, что Олоне погиб. Тогда испанцы отслужили благодарственные молебны и отпраздновали победу, благодаря Создателя за то, что он избавил их от страшного разбойника».
Корабли корсаров на рейде Кампече. Испанская гравюра XVII века
Тем временем Олоне, выйдя в море на утлом суденышке, пересек Юкатанский пролив, прошел вдоль берегов Кубы и благополучно достиг Кайонской гавани Тортуги. Там он решил во что бы то ни стало добыть себе другой корабль. В 1665 году Олоне опять отправился в поход на небольшом судне, приобретенном мошенническим путем. Команда насчитывала чуть более двух десятков человек.
«Его путь лежал к северному берегу Кубы, в городок Ла-Вилья-де-лос-Кайос, который вел торговлю с Гаваной кожами, табаком и сахаром, – продолжает свой рассказ Эксквемелин. – Море в тех местах неглубокое, и испанцы плавают там не на кораблях, а на лодках. Олоне решил захватить несколько лодок, но пиратов приметили местные рыбаки, которым, к счастью, удалось бежать от Олоне. Они тотчас же отправились в Гавану по суше и доложили тамошнему губернатору (дону Франсиско Давиле Орехону. – В.Г.), что на берегах Кубы появился французский разбойник Олоне с двумя каноэ, что они боятся этого изверга и не осмеливаются вести торговлю, пока он находится в их водах. Губернатор не поверил им, потому что получил письмо из Кампече, а в письме этом сообщалось, что Олоне убит. Однако по просьбе испанцев он приказал снарядить корабль, вооружить его десятью пушками и посадил на него девяносто солдат, отдав им приказ не возвращаться, пока разбойники не будут истреблены. С ними он послал и одного негра-палача и велел ему обезглавить всех разбойников, исключая их вожака. Его губернатор велел доставить в Гавану живым. Итак, этот корабль отправился в Ла-Вилья-де-лос-Кайос; испанцы думали захватить разбойников врасплох, но сами попали впросак, потому что пираты узнали от рыбаков, которых им удалось захватить, и о корабле, посланном в эти места, и о тех карах, которые им посулили испанцы. А рыбаки хотели нагнать страху на пиратов, чтобы те покинули их берега. Но Олоне решил подстеречь корабль и захватить его».
Засада была устроена в устье реки Эстера. Когда испанский корабль появился у берега, – а это случилось в два часа ночи, – пираты спрятались за деревьями и заставили пленных рыбаков подать голос. С корабля их спросили, не видели ли они разбойников, и рыбаки ответили, что не видели. Тогда испанцы поверили, будто пираты скрылись при их приближении.
Карта острова Куба, XVII век
«Однако на следующее утро они убедились, что произошло совсем не то, на что они надеялись, – пишет Эксквемелин. – Испанцы тотчас же приготовились к бою и открыли огонь с обоих бортов по пиратским каноэ. Выдержав два или три залпа, разбойники улучили удобный момент и бросились на корабль с саблями в руках. Их атака была так стремительна, что они мгновенно загнали всех испанцев в трюм. Олоне приказал им вылезать из люка поодиночке и рубил головы всем подряд. Когда он расправился с доброй половиной испанцев, из люка выглянул негр-палач и закричал: «Señor Capitan, no me mate, уо os dire la verdad!», что означало: «Господин капитан, не убивайте меня, я скажу всю правду!» Олоне выслушал его и, закончив свою работу, то есть снеся головы всем остальным испанцам, вручил негру письмо губернатору Гаваны. При этом он поклялся, что и впредь не оставит в живых ни одного испанца, и дал торжественный обет, что скорее наложит на себя руки, чем отдастся испанцам. То же было сказано и в письме, где он добавлял, что надеется когда-либо захватить самого губернатора и поступить с ним по своему усмотрению. Губернатор Гаваны, получив известие о такой необыкновенной победе, рассвирепел и поклялся предать смерти всех разбойников, каких только удастся захватить в этих водах. Однако жители Кубы умолили его не делать этого: ведь разбойники без труда могли истребить целую сотню испанцев, прежде чем губернатору удалось бы поймать хотя бы одного пирата».
