Высокий папоротник возвышается над баданом, из-за чего такое привлекательное на вид место в действительности для езды опасно. Повсюду разбросаны крупные камни, которых среди растительности не видно. Лошади могли легко пораниться, а поэтому мы продвигались очень осторожно и вскоре остановились перед высокой скалой. Еменка объяснял:
— Видите на скале тропинку? Там многие охотники на соболя погубили своих лошадей: не сходили с седел, лошадь с ездоком попадала в узкие промоины и ломала ноги. Лучше всего передохнем немного, а потом будем карабкаться на скалу. Лошадей поведем на поводу.
Восхождение действительно было нелегким. Лошади тяжело дышали и фыркали, но шли. Шли, осторожно ступая между камнями. Наконец мы добрались до вершины.
Внизу во всей нетронутой красе раскинулась огромная долина. Половина ее была озарена солнцем, другая лежала в тени. Большая туча медленно двигалась по небу и вскоре закрыла солнце. Через несколько минут стало темно.
Неожиданно налетел шквал. Его порыв был настолько стремителен, что Олег, стоявший небрежно опершись о березку, еле устоял на ногах. Начиналась гроза.
— Ты нас привел в адское место, Еменка, — воскликнул Шульгин, — а еще обещал вид на райский сад…
— Дорога в рай усеяна камнями и обсажена терновником. Вы правы, она тяжела, но за погоду я не ответчик. А теперь поскорее отсюда! Посмотрите на деревья, большинство из них помечено молнией.
Охотник не успел договорить, как небо озарилось ослепительным фейерверком, и, прежде чем мы тронулись, черную тучу прорезала огромная молния и со страшным грохотом ударила в высокий кедр.
Лошадей невозможно было удержать. Они ржали, становились на дыбы, метались. Одной из них удалось вырваться и убежать. Плохо закрепленный недоуздок соскользнул, вороной заржал и помчался с развевающейся по ветру гривой. Конь перескочил через два больших камня и побежал между кедрами.
Каждый из нас стремился поскорее сесть на свою лошадь, чтобы выбраться из мест, где рассвирепевшие небеса метали огненные стрелы. Осуществить это нам удалось с трудом. Обе вьючные лошади упирались, еще немного — и они сбросили бы свой груз. Но подскакал Старобор, схватил поводья и с прямо-таки поразительной ловкостью принудил лошадей к послушанию. Извилистая стежка шла то вверх, то вниз, и чем дальше, тем становилась менее проходимой. Казалось, что вот-вот она оборвется где-нибудь в непролазной чаще или в болоте, как вдруг перед нами открылась узкая ложбина. Поросшая травой небольшая лужайка с живописно пересекавшим ее горным ручьем были вполне подходящим убежищем от разбушевавшихся стихий.
Сзади нас раздался топот и посыпались камни. Что это? Оказалось, Старобор поймал убежавшего вороного и теперь спускался по крутому скату. Он действительно был исключительным ездоком и сомневаюсь, сумел ли бы кто-нибудь из нас так быстро сделать то же самое.
На поляне высилась скала, а в ней пещера, как будто специально созданная для укрытия от непогоды.
Мы быстро сошли с лошадей и укрылись в пещере. Гроза продолжалась. Тяжелые свинцовые тучи опустились так низко, что до них было рукой подать.
Яркие молнии прорезали небо, ударяли в землю, и все это сопровождалось ужасающими, непрерывными раскатами грома.
— Сухая гроза, самое неприятное! — прокричал Чижов, и его слова были едва слышны.
— А когда начнется дождь? — крикнул я.
— Не знаю. Но лучше бы совсем не начинался, а то все затопит.
Но его сокровенное желание не исполнилось. Тяжелая туча прорвалась, и на тайгу полилась вода. Это нельзя было назвать дождем, так как вода хлынула будто из открытой плотины. Еще минута, и со скал потекли ручьи, а небольшие речушки превратились в бурные потоки. К счастью, дождь длился недолго, вихрь разорвал тучу и разогнал ее хлопья. Вскоре сквозь туманную пелену проглянуло солнце.
Наши собаки выбежали из укрытия. Их привлекали вылезшие из нор и убежищ суслики, бурундуки. Вода проникла в их жилища, и им волей-неволей пришлось выйти наружу. Явление было довольно странным, потому что эти животные устраивают свои норы в таких местах, куда вода почти никогда не попадает.
Около выступа скалы, где почва была суше, мы разбили лагерь. Вечером я спросил Еменку, скоро ли начнутся места, где водятся соболи? Он пожал плечами и ответил, что здесь как раз и начинается соболиный край, но он не ручается, удастся ли теперь, осенью, увидеть или поймать в капкан хоть одного из них.
— Зачем-де мы тогда тащим с собой замысловатые капканы? — спросил я.
— Этого, ей-богу, не знаю. Их взял Олег Андреевич, а попадутся соболи или нет, пожалуй, известно только ему. Но здесь их расставлять не будем. Тут только начинаются соболиные места. Подождем, пока доедем до Красной горы.
Олег молчал, а Шульгин не удержался от вопроса, поймал ли что-либо геолог своими капканами когда-нибудь.
— Они сделаны по проекту зоологического института, и один мой товарищ биолог пользовался этими капканами на Шантарских островах.
Больше Олег не распространялся, да и вообще он старался уклониться от этой темы. Снова, я не мог отделаться от подозрения, что геолог что-то умалчивает. Шульгин махнул рукой, пожелал нам спокойной ночи и ушел в свою палатку.
Утром Чижов сообщил, что лесничий уехал чуть ли не на рассвете, намереваясь осмотреть здешние, особенно хорошие сосновые и кедровые леса и составить их описание. Ждать его не надо, он найдет и догонит нас, потому что договорился со Старобором, что тот будет обозначать дорогу. Солнце согревало лощину и поднимало пар от палаток, мокрых от росы и тумана.
Стали собираться в путь. По небу плыли странной формы облака, похожие на лошадиные хвосты. Чижов и Еменка утверждали, будто это не предвещает ничего хорошего и надо ожидать ухудшения погоды, что было совсем нежелательно.
Мы поехали по лощине, которая внезапно расширилась и вывела нас в похожую на арену круглую долину. Буйная растительность кое-где чередовалась с голыми местами, на которых виднелись вытоптанные бесчисленные тропы.
— Мы у Тухлой воды, — объяснил Еменка. — Это «водолечебница» четвероногих.
Действительно, здесь были многочисленные какие-то, вероятно целебные, источники. Сибирские охотники утверждают, будто к ним сходятся отовсюду «на лечение» олени, медведи, лоси, всевозможное иное зверье и даже соболи. Местность густо усеяна звериными следами, образующими своеобразный орнамент. Сотни и сотни копыт протоптали свои тропинки рядом с хорошо видимыми медвежьими следами.
Еменка внимательно осмотрел тропинку и указал нам отпечаток соболиных лапок.
