Сейчас он стоял передо мной, выставив живот, как орудие нападения. Я был на его территории, и он считал себя вправе задавать вопросы.
— Был на даршане[23]? — деловито спросил он, отчего-то перейдя на «ты».
— Нет еще, я только приехал, — как можно смиреннее ответил я.
— Ну сходи, сходи. Может, польза будет, хотя вряд ли. — Он развернулся и, не прощаясь, слился с толпой. Эта встреча вывела меня из сомнамбулического состояния и слегка развеселила.
Прошатавшись до темноты и устав от одинаковости прохожих, я решил лечь спать пораньше: как-никак на даршан — лицезрение аватара — надо было прийти в четыре утра. Я уже подходил к гостинице, когда увидел девушку — русые волосы до плеч, голубые широко раскрытые глаза, тяжелые бедра и узкая талия… У нее было такое выражение лица, какое встречается только у наших девушек. Она несла сквозь толпу огромный арбуз и была похожа на мадонну с младенцем. Когда нас разделяло несколько метров, я принял мечтательный вид и бросил в пространство по-русски: «Знал бы кто-нибудь, как мне хочется арбуза!» Девушка улыбнулась и спокойно ответила: «Арбуз для мамы. А захотите чего-нибудь другого!» Еще мне в тот вечер хотелось мороженого. Я помог донести арбуз до дома, и мы направились в кафе. Путтапарти уже не казался мне настолько скучным.
Юля
Нет ничего прекрасней в путешествии, чем случайные встречи! Когда надоедают храмы и замыливается глаз от несчетных красот природы, когда устаешь от чужеземной экзотики и начинает хотеться домой, вдруг возникают те, с кем можно провести вечер-другой, чтобы затем двинуться дальше, уже не чувствуя себя таким одиноким.
Юля встретилась мне в нужный момент, и я ей, похоже, тоже. В отличие от меня, она устала не от переездов, а от сидения в Путтапарти. За пять месяцев, проведенных здесь с больной мамой, девушка успела по-настоящему заскучать. Мы устроились в открытом кафе на крыше дома и ели по третьей порции мороженого. Моя собеседница никуда не торопилась. Она машинально рисовала ложечкой круги на чуть подтаявшей поверхности белого брикета и время от времени бросала в мою сторону долгие, волновавшие меня взгляды.
— Ну да, скучаю немного, — ответила Юля на вопрос о жизни в Путтапарти. — Зато читаю или выезжаю куда-нибудь поблизости. Маме лучше, когда я рядом с ней. А еще у меня есть подруга, как и ты, из Москвы. Жаль, что мне сейчас массаж нельзя, — может, ей сделаешь?
В пути, чтобы окончательно не забыть выученные в Варкале несколько десятков движений, я нет-нет да и находил кого-нибудь, кому хотелось испытать новые ощущения. Как правило, это оказывались совсем еще юные создания, мало что знающие как об аюрведическом массаже, так и о жизни вообще.
— А какая она, твоя подруга? — спросил я не без интереса.
— Тебе понравится, — улыбнулась моя новая знакомая. — Она в театральном училась. А потом группы в Турцию возила. Надоело, вот и приехала сюда. Представляешь, вообще без английского!
Подозрение о том, что с Юлиной подругой я знаком, у меня закралось сразу, но виду я не подал — мало ли по Индии шляется красивых девушек, хотевших стать актрисами и не выучивших английский язык! Чтобы убедиться в том, что моя догадка верна, я спросил:
— Как ее зовут?
— Люда. Но ты с ней вряд ли знаком, она в Москве недавно. А вообще она откуда-то из Средней Азии.
С Людой было все ясно, но я решил довести дознание до конца.
— А на зоне твоя подруга не работала? — задал я прямой вопрос.
Держи Юля в этот момент арбуз, быть бы ему на земле. Я даже пожалел о том, что так напугал милую собеседницу. Впрочем, выслушав историю нашего знакомства с Людой, она немедленно придумала план, как разыграть подругу. На следующий день к десяти утра я должен был явиться в кафе.
— Будешь ангелом. Жаль только, не умеешь летать, — вздохнула Юля, и мы, держась за руки, спустились с крыши на землю. Разумеется, по лестнице.
Даршан
В четыре утра, задолго до рассвета, я сидел по-турецки на каменном полу, подложив под себя крошечную подушку. Кроме меня, под позолоченной крышей мандира расположились еще несколько тысяч человек: мужчины на своей половине, женщины — на своей. Лица у всех были напряжены в ожидании учителя, а тот все не появлялся. Часам к шести, когда я устал рассматривать публику и решил, что с меня хватит, по рядам «преданных» пробежала дрожь и тысячи голосов подхватили протяжное «о-о-о!». Из дальнего угла выехал огромный белый джип и очень медленно — так медленно, словно его несли на руках — покатил вдоль рядов к центру мандира. В окно джипа задумчиво смотрел аватар. Голову его венчал огромный шар темных курчавых волос. Аватар был похож на постаревшего Джими Хендрикса. Его лицо прорезали глубокие морщины, и голова качалась в такт движению. Я испытал острую жалость к старику, которому два раза в день — каждую неделю, месяц, год — без отпусков и больничных приходится отрабатывать свою избранность, являться на даршаны и благословлять «преданных». И в этот момент в груди что-то екнуло: уже проехавший мимо Саи Баба обернулся и смотрел прямо на меня. Какие там морщины, какой тройной подбородок! Я видел только сияющие, вбирающие меня целиком глаза. Взгляд словно куда-то звал, и, повинуясь ему, я пошел в темноту. Последнее, что запомнилось, были повернутые в мою сторону головы «преданных»: на меня смотрел весь мандир.
После даршана ко мне подошел Василий. Выглядел он торжественным и испуганным одновременно.
— Поздравляю вас, — сказал он, робко заглядывая мне в лицо, словно хотел проверить, не владею ли я секретом вечной молодости или чем-нибудь еще вроде того.
— С чем? — вяло спросил я, до конца не успев прийти в себя и даже не обратив внимания, что Василий снова перешел на «вы».
— Аватар очистил вашу карму. Вы теперь — святой! — Казалось, Василий и сам испугался того, что сказал.
— Ты это доподлинно знаешь? — Я попытался пошутить, при этом как-то само собой вырвалось это «ты».
— Не я один, все видели! Аватар послал вам молнию… — И Василий показал на мои обгоревшие ресницы. Я-то знал, что ресницы опалил за несколько дней до моего приезда в Путтапарти, когда неудачно пытался разжечь газовую плиту, но не стал его разубеждать.
Замуж за ангела
В кафе я пришел в правильном настроении: был в меру задумчив и в меру озадачен. Девушки уже сидели за столиком под балдахином. Я поздоровался с Юлей и в ожидании уставился на расположившуюся боком ко мне Люду. Люда выглядела типичным адептом Саи Бабы: на пальце — кольцо от аватара, на столе — его книжка, на голове — платок. Неподвижная маска на ее лице сейчас казалась уместной: она выражала ту же восторженность и простоту, что и у остальных «преданных». Наконец моя несостоявшаяся спутница повернулась и замерла.
