Таков единственный возможный и до неприличия логичный вывод!
Не в обиде ли ты на меня, уважаемый читатель, за столь длинный пересказ беседы с писателем Андреем Никитиным? Однако согласись, он во многом прав и намного симпатичнее тех историков и краеведов, что не прошли испытания пространством и временем, холодным бездушием моря или обманчиво-доступными лабиринтами гор. Ох как хотелось бы посмотреть на тех теоретиков, когда коч «Помор» и лодья «Грумант» взяли курс на чистый норд, в открытое море. А ведь вдумаемся: что было бы с современной историей, если б волей злого случая драккар викингов занесло в Белое море? И представим себе новгородских ушкуйников, выходящих на побережье и встречающих там многолюдные колонии скандинавов, заполонивших великолепную пойму Двины, свободно промышляющих в шхерах Кандалакшского залива, добывающих семгу и речной жемчуг в широких реках побережий… Впрочем, стоит ли удивляться легкости, с которой на обзорной карте Европы из карманного атласа мира намечается путь викингов из Норвегии в Белое море? Разве можно познать за письменным столом смену ветров и течений у скрытого туманом и оставшегося за кормой Нордкапа? Или предусмотреть все опасности, подстерегающие морехода возле Святого Носа? Даже на борту современного теплохода невозможно испытать и сотой доли тревог и надежд, бередящих души затерянной в открытом море горстки людей…
Из путевого блокнота
«13 июля. 5 часов утра.
Божественная ночь: за вахту с запада на восток стянуло и слизнуло что корова языком всю небесную хмарь. Лишь выглянув, солнце стало пригревать, словно поднес к лицу сжатую в руках кружку с обжигающим чаем. Море в мелких складках волн, как заскорузлая кожа на тыльной стороне ладоней.
К концу вахты решили распалить самовар. Пока Дмитриев сидит на корме, облокотившись о Румпель и мирно щурясь на катящийся навстречу новенький пятак солнца, я расщепляю сухую доску, заливаю самовар свежей водой. Лучина горит ровно, будто не на открытой всем ветрам палубе, а в деревенском доме, пока ещё все спят, а хозяйка возится у печки, разогревая завтрак.
Слышно, как под палубой в общем кубрике-кухарне переговариваются Володя Панков и Юра Колышков. Жмурясь, они друг за другом выползают на свет божий. Пьем подоспевший чай, наказываем ребятам не упустить за вахту хорошую погоду».
13 Диалог с чайками
Действительно, те несколько дней хода открытым морем были словно подарены нам судьбой. Держался устойчивый юго-восточный ветер — наш ветер. Выражаясь языком профессиональных яхтсменов — фордевинд, то есть с кормы относительно курса судна. Шли под одним большим гротом, который вбирал в себя упругую мощь ветра, не оставляя и слабого дуновения малому носовому фоку. Все бы хорошо, но при таком ходе надо быть предельно осторожным, стоя на руле: коч «рыскает», стремится развернуться боком, лагом к волне, которая накатывает с кормы, медленно проползает под днищем, молочной пеной изливает по бортам свою бессильную ярость. Хорошо!
Днем наблюдали любопытную картину зарождения водяного смерча. Невдалеке, с милю от коча, из бледного кучевого облачка опустилась к морю белесая «тумба» с черными змеистыми прожилками. Время от времени из нее вытягивались ножки-щупальца и захватывали гребни волн. Так продолжалось часа два, пока мы не убежали от греха подальше, оставив это чудо рождения без присмотра.
Море пустынно. Пропали и чайки, давно подавшись к берегу. И лишь на вторые или третьи сутки перехода открытым морем появились вновь — но не те белоснежные норвежские попрошайки, а массивно-агрессивные, крупные, грязно-бурые. Моряки их называют, кажется, бургомистрами.
Переговорили по рации с бегущим впереди «Грумантом», запросили координаты, принятые коротковолновиками Петром Стрезевым и Василием Заушициным. (Благодаря навигационному бую «Сарсат-Коспар» и наладив связь с коллегами из Москвы, они имели возможность раз в сутки точно определять наше местоположение.) В итоге оказалось, что пора уже готовиться к встрече с островом Медвежий. О нем в судовой лоции вычитал следующие строки: «Использование средств навигационного оборудования в описываемом районе в значительной степени затруднено влиянием различных факторов. Частые и сильные туманы, внезапно налетающие снежные заряды, магнитные бури, рефракция и другие явления порой совершенно не позволяют определить место судна».
Вот тебе на: а у нас на борту из навигационного оборудования лишь шлюпочный компас.
«У о. Медвежий нет хорошо защищенных и удобных якорных мест. Суда обычно останавливаются с подветренной стороны острова. На малых судах при знании местных условий плавания можно заходить в некоторые бухты.»
Мы же пока не знаем не то что местных условий, но и где он, этот омываемый водами трех морей остров Медвежий. Однако должен быть рядом — вдали заметили в волнах большой желто-красный буй. Где-то здесь затонула подводная лодка «Комсомолец». Капитан выдал по сто граммов из судового винного запаса — помянули ребят…
Из путевого блокнота
«14 июля. День.
Дмитриев утверждает, что число 13 для него счастливое. Что ж, вчерашний день тому прекрасная иллюстрация.
Не успел заснуть после ночной вахты, как кто-то будит, трясет за плечо. Поднимаюсь на палубу, оставляя Дмитриева в казенке. Пусть отдыхает.
Ребята все на ногах, сумрачные. Паруса убраны, штиль, густой туман. Рядом, едва различим в десятке метров, стоит как нарисованный „Грумант“. В воздухе витает запах солярки. Что случилось?»
А случилось то, чего больше всего надо опасаться мореходам: первый и, пожалуй, единственный раз за все плавание мы перестали понимать друг друга.
Ветер скис. Туман — не видно ни зги. Капитан лодьи Ростислав Гайдовский решил не рисковать, а, воспользовавшись удобным случаем, забрать с «Помора» аварийный запас солярки для движка — три массивные бочки, еще в Архангельске надежно принайтованные к грот-мачте. Но как осуществить эту операцию? Вручную не стоит и пробовать — даже в штиль наполненные под завязку бочки не перекатить с борта на борт. Надумали канистрами по веревке передавать на «Грумант» топливо. Закачали и отправили ребятам таким образом первые канистры. А с середины бочки резиновый шланг с подсосом уже не захватывает жидкость. Нанюхались солярки, перепачкались, разругались.
С грехом пополам наращиваем шланг и спускаем конец в трюм, почти к самому дну. Солярка побежала — едва успеваем подставлять пустые канистры. Минут через пять меняем друг друга: спертый трюмный воздух и пары солярки шибают в голову почище неразбавленного спирта. Но дело сделано. Бочки пусты. Заводим буксир на «Грумант», который, чихнув несколько раз остывшим движком, медленно набирает ход…
