Геннадию Ивановичу стало ясно также, что официального протеста Китая, которого так страшился Нессельроде, не последует. Это обстоятельство еще более укрепило его намерения действовать шире пределов инструкции.
Но, кроме фактического права, права первенства в официальном занятии края, не принадлежащего народу с организованной государственной властью, Невельской надеялся подкрепить право России на Приамурье ссылкой на один из пунктов Нерчинского договора. Для этого нужно было исследовать направления горных хребтов на северной стороне Амура. Так исчерпывался первый вопрос.
Второй вопрос, морской, требовал также тщательных исследований.
Однако летом 1850 года Невельской не смог развернуть деятельность поисковых экспедиций, так как следовало все силы употребить на окончание строительных работ в Петровском и Николаевске до наступления холодов.
К половине октября матросы закончили две юрты, окружили их засеками и перебрались в них из палаток, где жить становилось невозможно.
В Петровском работы также подходили к концу.
Зима надвигалась. Но и зимою Амурская экспедиция не была полностью отрезана от мира. Связь поддерживалась через Аян, до которого берегом было не менее 1000 километров. Связь, правда, была очень ненадежной. Невельской договорился с гиляками, что дважды в зиму они будут верхом на оленях доставлять почту в Аян и из Аяна. Путешествие в один конец продолжалось 5–6 недель. В ноябре Невельской отправил срочную депешу Муравьеву, в которой сообщал генерал-губернатору, что данные ему повеления не соответствуют обстоятельствам и что он вынужден отступить от них.
Он описывал положение в крае, скудость своих средств и трудности, которые переносят в связи с этим участники экспедиции. Геннадий Иванович просил к весне прислать еще двух офицеров и 50 человек рядовых, но только не из штрафных, а доброго поведения и знающих какие-нибудь мастерства. Необходим был также паровой баркас или катер для исследования фарватеров в Амурском лимане.
В депеше главному правлению Российско-Американской компании он разъяснял, какие меры следует ей предпринять, чтобы получать выгоду от торговли в Приамурском крае. Для этого необходимо было занять факториями еще несколько пунктов подле крупных селений и в местах с удобными коммуникациями. Такой план, способствуя развитию деятельности Российско-Американской компании, в то же время должен был служить и главной цели Невельского — утвердить за Россией Приамурье.
Геннадий Иванович писал также о том, что гиляков следует познакомить с современными приемами рыболовства. Это улучшит их быт, уменьшит частые голодовки. В заключение он выражал уверенность, что главное правление поймет всю важность для государства целей, к которым стремятся участники Амурской экспедиции, и примет меры к тому, чтобы экспедиция, независимо от коммерческих соображений, снабжалась всем необходимым и все требования Невельского, клонящиеся к достижению этих целей, выполнялись бы своевременно.
Но главное правление Российско-Американской компании оказалось глухо к голосу патриота.
Оторванность от цивилизованного мира была тягостна участникам экспедиции, лишая их связи с родными и друзьями, но делу Невельского в общем она служила только на пользу, оставляя время для действий, пока тормозящие работу приказы и запреты месяцами путешествовали по сибирским дебрям.
XV. ЗИМНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ. ПЕТЕРБУРГ СНОВА ЗАПРЕЩАЕТ
Прежде чем приступить к исследованиям по морскому и пограничному вопросам, решено было произвести две предварительные рекогносцировки, маршруты которых основывались на сведениях, полученных от гиляков.
Невельской командировал к юго-востоку Чихачева с приказчиком Березиным, Позвейном и одним гижигинским казаком. К юго-западу по первому зимнему пути был отправлен Орлов на двух нартах в сопровождении Афанасия.
Чихачеву поручили собирать сведения о путях, ведущих с реки Амур к бухтам, лежащим на побережье Татарского пролива, а также о состоянии этого побережья и о плавающих там судах.
Кроме того, он должен был знакомиться с местным населением, образом жизни и обычаями, завязывать дружеские отношения для обеспечения благополучия и безопасности будущим русским исследователям. Приказчик Березин организовывал торговлю, узнавал потребности местных жителей и способы обмена между ними.
Березин вначале не понравился мичману своей фамильярностью (он говорил: ты, ваше благородие) и скептической улыбкой, вечно трепетавшей в морщинках вокруг умных глаз. Но после нескольких дней трудного, особенно с непривычки, зимнего пути отношение мичмана изменилось. Березин учил Чихачева всем мелочам, которые должен знать путешественник, чтобы успешно бороться со свирепой сибирской зимой. В разговорах с мичманом он проявлял такую умную любознательность ко всем вопросам, связанным с Амурской экспедицией и деятельностью Невельского, что мичман, своим воспитанием приученный презрительно относиться к "простому народу", только диву давался.
К концу командировки это уже были не высокомерный офицер и ничтожный приказчик, а два уважающих друг друга сотрудника в деле, которое равно дорого и близко было обоим.
Помимо прочего спутников сближали глубокое уважение и симпатия к Невельскому.
Без особых приключений и опасностей (обмороженные щеки и пальцы, блуждание в пургу и прочие мелочи в счет не идут) через месяц и 10 дней путники вернулись в зимовье. А вечером за кипящим самоваром доклад прибывших слушали с интересом все сотрудники экспедиции. За домом лежали пустынные, дикие леса, горы, заметенные снегом. Толстые деревья за окнами трескались от мороза, а в тесном, но уютном зальце, при трепещущем свете свечей, царила дружеская, теплая атмосфера. Даже Березин, смущавшийся вначале общества, оттаял и добавлял изредка к рассказу мичмана такие ценные детали, что Невельской, прищурившись, с интересом вглядывался в косматые заросли на его лице.
Чихачев сообщил, что, следуя по течению Амура, они вступили в торговые сношения с гиляками, область заселения которых кончалась в местечке Аур, после чего начались поселения нейдальцев и мангунов. Так достигли путники Кизи, где расположились на отдых.
Здесь они выяснили, что с правого берега Амура есть несколько путей к морю. Большая часть их ведет в бухты и закрытые заливы, которых на побережье немало. Этими путями жители ездят к морю для промысла нерпы; самый короткий и более удобный из них — от селения Кизи по озеру того же наименования. Озеро близко подходит к морю, и по прорубленной через перевал просеке, устланной бревнами, жители перетаскивают свои лодки к морю; от этого перевала в близком расстоянии к югу находится закрытый залив Нангмар (Де-Кастри). Ранней весной в Татарском проливе бывают иностранные суда, и некоторые маньчжуры, подстрекая местных жителей вредить русским, уверяют, что с открытием Сунгари спустятся по ней маньчжурские войска для истребления русских и всех, кто им помогает. Очень важно было известие о том, что несложно будет устроить удобное сообщение между заливом Де-Кастри и селением Кизи на Амуре. При этих условиях порт, основанный в Де-Кастри, по своему положению и удобствам далеко превзошел бы Аян и Охотск.
