После нескольких минут ходьбы мы достигли леса с тыквами и сделали привал на том самом месте, где мы с Фрицем уже раз так приятно отдыхали.
Набрав большое число тыкв, мы принялись более или менее искусно изготовлять из них различную утварь. Показав детям, как изготовлять сосуды для молока и сточные формы для сыров, я вырезал хорошенькую чашку для яиц, намереваясь подарить ее нашей хозяйке. Мы не забыли вырезать и тарелки, и суповые миски. Даже для кур и голубей были вырезаны такие хорошенькие гнезда, что Франсуа сожалел, что он недостаточно мал, чтобы поместиться в такой же колыбельке.
Изготовляя эти различные предметы, Эрнест и Жак вздумали сварить краба по способу дикарей, то есть согрев воду при помощи камней, накаленных на огне. Они устроили уже чан из огромной тыквы. Но, принимаясь разводить огонь, они заметили, что у нас нет воды. А так как мне казалось, что в первую прогулку по этим местам я видел где-то вблизи источник, то дети и кинулись в разные стороны отыскивать его. Едва ушли они, как мы услышали голос Эрнеста, который кричал во все горло:
«Дикая свинья! дикая свинья! кабан».
Я вскочил, побежал на голос и вскоре встретил возвратившегося Эрнеста. Не замедлил я увидеть, сквозь чащу, и животное, которое, по-видимому, спасалось бегством. Я пустил вслед ему собак, которых подстрекнул голосом. Они побежали с лаем.
— Вот где, папа, — говорил Эрнест, храбро идя за мной, — увидел я это страшилище, которое глухо хрюкало.
На указанном месте я увидел несколько клубней, лежавших на только что взрытой земле.
— Не удивительно, что животное хрюкало: ты помешал ему есть.
Лай и возня собак известили меня, что они настигли животное, и потому, предоставив Эрнесту рассматривать клубни, я направился к месту схватки.
Фриц, догнавший меня, шел подле. Мы подходили осторожно, держа палец на спуске ружья.
Но как же удивились мы и как расхохотались, когда в животном, которому собаки с обеих сторон заступили дорогу, мы узнали нашу домашнюю свинью, которая, освободившись от своих шумливых преследователей, подошла к нам и даже пыталась ласкаться.
Само собой разумеется, что Эрнест подвергся почти бесконечным насмешкам за ужас, который овладел им при виде страшилища. Наши шутки продолжались бы, если б трусишка, успокоившись, не обратил наше внимание на маленькие яблочки, найденные им в траве.
Фриц, с обычной ему привычкой судить о предметах по первому взгляду, выразил опасение, чтобы это не были плоды маншинеля, о котором я недавно говорил и от ядовитых плодов которого предостерегал детей. Но так как свинья отнюдь не отказывалась от найденных плодов, то я решил отложить суждение о них до того времени, когда будет известно и мнение Кнопса. И потому я собрал несколько штук этих плодов и представил их нашему маленькому оценщику.
В это время Жак, который также отправился искать воды, возвращаясь, закричал нам.
— Папа, папа! Я встретил крокодила!..
— Крокодила! — повторил я со смехом, — в месте, где мы не можем найти капли воды! Ты, дружок, сошел с ума!
— Уверяю тебя, папа, — возразил совершенно испуганный ребенок, — он лежит там, растянувшись на скале и греясь на солнце.
Еще более убежденный в том, что мой ветреник болтает вздор, я отправился с Фрицем к указанному месту и не замедлил признать, что животное, сочтенное Эрнестом за крокодила, было большая зеленая ящерица, называемая игуаной, которая, хотя довольно велика, опасна только тогда, когда бывает раздражена, и которой мясо очень ценится индейцами.
Фриц, по своей всегдашней привычке, уже прицелился в животное.
— Торопишься, — сказал я, поднимая его оружие, — игуана очень живуча, и ты можешь потерять заряд и прогнать животное, которым, мне кажется, мы можем овладеть, благодаря его сну.
Я срезал в кустах хлыст и к концу его привязал бечевку со стягивающейся петлей. Взяв его в левую руку, а в правую палочку, я осторожно приблизился к ящерице, которая продолжала спать. Когда я подошел к ней на длину хлыста, я, к великому изумлению детей, принялся насвистывать знакомую мне песенку.
Игуана проснулась, стала с удивлением озираться и, по-видимому, жадно прислушивалась к раздававшимся звукам. Я продолжал свистеть, и хотя моя музыка не могла быть очень гармонична, я вскоре увидел, что животное впадает в какой-то судорожный восторг. Воспользовавшись этим его состоянием, чтобы накинуть игуане петлю на шею, я сильно дернул за бечевку, и петля стянула нашу новую добычу.
Дети подняли радостный крик и сильно изумлялись способу, которым я овладел игуаной.
Я сознался, что только прибег к средству, весьма употребительному в Западной Индии.
Так как мы не намерены были бросить свою добычу, то я взвалил игуану себе на спину. Жак, желая помочь мне, поддерживал хвост ящерицы. В такой обстановке я походил на восточного государя, идущего в сопровождении пажа, который несет конец его плаща, унизанного изумрудами.
Жена, которую мы оставили одну с Франсуа, начинала тревожиться нашим отсутствием; она слегка побранила нас и удивилась тому, что мы возвращались без воды; но вид игуаны оправдал нас.
Когда мы рассказали подробности своей охоты, жена сообщила нам, что во время нашего отсутствия найденные нами и положенные под деревом подозрительные плоды соблазнили Кнопса, что он украл несколько штук и с удовольствием съел их.
Я сам поднес одно яблоко нашей дрохве, которую мы привязали к дереву, и она жадно проглотила плод. Это убедило меня, что мы могли без опасения есть найденные плоды. Они показались всем очень вкусными, и я пришел к заключению, что мы нашли гуявы, весьма ценимые жителями Западной Индии.
Однако гуявы не могли утолить нашего голода, возбужденного прогулкой, и потому мы должны были прибегнуть к запасам, взятым нами из Соколиного Гнезда, так как варить Жакового рака было уже некогда.
Несколько подкрепив свои силы, мы стали собираться в обратный путь. Время было до того позднее, что мы порешили оставить на месте сани, на которые жена и Франсуа сложили всю вновь изготовленную посуду. Мы только посадили на осла маленького Франсуа, который начал уставать, и взвалили игуану и несколько уже высохших штук посуды.
По прибытии к Соколиному Гнезду, Франсуа поспешил развести огонь, и мать подвесила над очагом кусок игуаны и бросила в золу картофель. Мясо игуаны показалось нам вполне заслуживающим свою славу прекрасной пищи.
XVI. Тетерева. Волк. Гнездо попугаев. Резина
На другой день я отправился с Фрицем под предлогом захватить остальную приготовленную нами посуду, в самом же деле с целью проникнуть за цепь скал и узнать протяжение страны, куда мы были выброшены. Кроме собак, мы взяли с собой только осла.
