Неудивительно, что первый предшественник Джебцзундамбы-хутухты в седьмом колене утверждал, что является прямым потомком Чингисхана. Первое «Возвышенное Откровение» заполнил собой вакуум власти, возникший, когда в середине XVI века соперничающими группировками был изгнан из страны последний император объединенных монголов, во многом слабая тень Великого Хана, и отчизна монголов за последующие 100 лет выродилась в арену борьбы между воинственными военачальниками. К тому времени громадная мировая Монгольская империя, созданная Чингисханом и его ближайшими наследниками, должна была казаться фантастикой. В 1368 году китайцы изгнали монгольскую династию Юань, которую при Хубилае навязал им в Пекине Золотой род.
Через двадцать лет китайские армии вступили в сердце страны монголов, сожгли Каракорум и разгромили монгольские племена. Последний монгольский император пытался бежать, захватив реликвии из святилища Чингисхана в Ордосе, в надежде, что обладание ими станет гарантом его возвращения. Он умер при загадочных обстоятельствах, и реликвии были возвращены на место, но для китайцев стало делом принципа, чтобы никогда больше Монголия бы им не угрожала. Они с успехом обуздали вождей Монголии, низведя тех до роли китайских вассалов, вынудив выплачивать ежегодную дань, принять китайских губернаторов и китайскую администрацию и периодически совершать путешествия в Китай, чтобы принести клятву верности. Один монгольский принц взял с собой в Пекин шесть верблюдов, нагруженных льдом, предположительно для того, чтобы охлаждать свою пищу и питье. Подобное показное роскошество, должно быть, порадовало китайских хозяев, так как оно еще больше обедняло простых монголов, вынужденных платить за подобную экстравагантность. С Монголией обращались как с пустым задним двором Китая, обширной зоной, которую намеренно держат в небрежении, исходя из принципа, что чем хуже ее развитие, тем лучше это отвечает китайским интересам.
В соответствии с одной теорией, китайцы привнесли тибетский ламаизм в Монголию для того, чтобы подорвать воинственный дух монголов. Но фактически ламаизм появился в монгольской истории задолго до того, и преемник Карпини, Вильям Рубрук, обнаружил в Каракоруме уже основанный ламаистский монастырь. Брат Вильям (или Гильом) отправился в Монголию по заданию короля Франции Людовика IX, который хотел сделать его своим неофициальным посланником. Самого же Рубрука больше интересовало другое: он искал группу немцев, захваченных монголами в плен, чтобы позаботиться об их душах. Он путешествовал вместе с другим монахом-францисканцем, Варфоломеем из Кремоны, о ком нам известно мало, не считая того, что иногда он жаловался, что так голоден, что чувствует, будто никогда не ел в своей жизни. Когда наконец-то настало время отправляться домой, Варфоломей не нашел в себе сил переносить невзгоды обратного пути и предпочел остаться в Каракоруме и окончить свои дни там, а не отправляться во второй раз в путешествие через весь континент.
В Каракоруме Рубрук провел немало времени, с любопытством он заходил и в ламаистские храмы, и в юрты шаманов, приставал к ним с расспросами о местных верованиях. Его немало сердило, что ламы нередко соблюдали обет молчания и отказывались отвечать на вопросы, но тем не менее именно он дал Европе первое выразительное описание буддизма. «Все жрецы их, — писал он в своем отчете о путешествии, который приготовил для короля Людовика, —
бреют целиком голову и бороду; одеяние их желтого цвета; с тех пор как они обреют голову, они хранят целомудрие и должны жить по сто или по двести зараз в одной общине. В те дни, когда они входят в храм, они ставят две скамьи и сидят в направлении клироса, но против него, на земле, держа в руках книги, которые иногда кладут на упомянутые скамейки… Куда бы они ни шли, они имеют также постоянно в руках какую-то веревочку со ста или двумястами ядрышками, как мы носим четки, и повторяют постоянно следующие слова: „On mani baccam“, то есть „Господи, ты веси“»[10].
Ламаизм легко смешался с ранними монгольскими представлениями о мире духов, и весьма вероятно, что первый Джебцзундамба-хутухта считался главным колдуном или шаманом. За ним последовали шесть Великих Воплощений, и во время их правления власть и богатство церкви резко возросли. Поколения за поколениями набожные монголы передавали земли и стада и десятины ламам или становились при них рабами, то ли из благочестия, то ли чтобы избежать огромных налогов, налагаемых монгольской знатью, которая, в свою очередь, обязана была выплачивать дань китайским губернаторам или задолжала китайским купцам. Богатства и популярность церкви возрастали, в стране строилось все больше монастырей, а те, в свою очередь, приобретали все больше пастбищ и пополнялись новыми монахами. В краю кочевников ламаистские монастыри были единственными постоянными сооружениями, и именно они превратились в зародыши городов, какими бы убогими те ни были. Потому-то до революции Улан-Батор носил название Урга, что значит просто «храм».
В своих уделах главные ламы обладали большей властью, чем какой-либо средневековый аббат в Европе. Они мало зависели от гражданского права и в своих уделах были властны над жизнью и смертью любого. В сущности, по всей обширной стране только в ламаистских монастырях можно было получить образование, квалифицированную работу, научиться читать и писать, но правление лам вовсе не представало всеобщим благоденствием. Жизнь в монастырях зачастую была чудовищно жестокой. Нарушителей установленных правил иногда забивали до смерти или, чтобы на братьев не легло пятно убийства, виновника, связав, могли оставить зимней ночью голым на морозе, и к утру он превращался в застывший труп. Грамоте могли учить ламы-садисты, которые острыми бамбуковыми перьями выцарапывали письмена тибетского алфавита на бритых головах детей. Попустительствуя гомосексуализму, старшие монахи держали катамитов, эвфемистически называемых «учениками». Некоторые ламы выступали в качестве ростовщиков, давая взаймы стада из расчета до 200 процентов годовых. Когда же восьмой и последний носитель титула «Возвышенное Откровение» был вдобавок сделан царем, ламы из высших кругов — в то время в Урге проживало поразительное число Воплощений Будды, сорок семь, — наряду с церковными титулами и привилегиями жадно расхватали и новые гражданские. По сравнению, весь аппарат гражданского правления на этом этапе насчитывал 300 человек, в том числе и стражников-привратников, посыльных и кладовщиков.
Находившиеся на другом конце весов простые ламы, число которых было огромно, не были ни набожны, ни честны. Они бродили по стране, нищенствовали, зарабатывая на жизнь тем, что предсказывали доверчивым скотоводам будущее и продавали им индульгенции. И эти мелкие ламы придерживались обета безбрачия ничуть не строже, чем те, кто стоял на высших ступенях иерархии. На них лежит ответственность за необычайно высокий уровень венерических заболеваний, главную медицинскую проблему страны в начале XX века.
