12 июня 2001 года
Малави или Ньяса? Инцидент на границе. Банту и тумбуни. Шторм на озере. Ваши дети — вам не дети
Рано утром с огромным сожалением мы покидаем национальный парк Южная Луангва. Как хотелось бы задержаться в этих девственных местах еще на несколько дней. Очень жаль, что нам не придется принять участие в большом международном празднике, который состоится здесь двадцать второго июня. Дело в том, что только в этом районе можно будет наблюдать полное солнечное затмение в день летнего равноденствия. К этому событию и приурочен интереснейший фольклорный праздник.
Но дорога неумолимо зовет нас в дальнейший путь на восток, в сторону границы с другой африканской страной — Малави. Мы едем по местам, которые в ходе своих тяжелейших экспедиций подробно описали и нанесли на карты замечательные британские исследователи Африки: Верни Камерон (1873–1875), Генри Стенли (1871–1889), Джозеф Томпсон (1879–1880). Даже сейчас, сто двадцать лет спустя, нашу экспедицию не назовешь легкой, а каково было тогда путешествовать первым европейцам?
Три часа пути, и мы добираемся до замбийского пограничного пункта — Чипата. У американцев из нашей группы здесь возникли проблемы с визами. Они оказались просроченными на несколько дней, и ребятам пришлось заплатить солидный штраф. Такая же участь, видимо, ждет и нас в Танзании, так как из этой страны мы будем выезжать на три дня позже срока окончания визы. Но это будет еще нескоро, а пока благополучно пересекаем границу и едем по территории Малави. Чудеса, да и только: пограничный пост Мнинджи находится аж в шестнадцати километрах от линии границы. Интересно, а чья же территория находится между теми и другими пограничниками? Паша тут же изъявил желание ее приватизировать, но Юрик денег в долг не дал. Но на самом посту было уже не до шуток. У нас потребовали международные сертификаты о наличии прививок против желтой лихорадки, которая является здесь эндемичным заболеванием. У француза же возникли проблемы с визой. Я рассказывал ранее, как мы купили малавийские визы в Йоханнесбурге, а Диди решил, что это можно будет сделать непосредственно на границе, но это оказалось невозможным. Тем не менее его впустили в страну, дав сорок восемь часов срока на то, чтобы оформить визу в самой столице. В противном случае француза арестуют, как уголовного преступника. Диди, привыкший к условностям на границах европейских стран, еще долго бурчал в машине. Мне же подумалось о том, что пограничники в африканских странах — молодцы. Вы ведь, к примеру, не станете обижаться на своих соседей за то, что у них металлические входные двери? И напротив того — не будете всерьез воспринимать человека, у которого эти двери все время нараспашку. Разве можно не заботиться о мире и покое в собственном доме и в собственной стране, беспечно расслабляясь от спокойной жизни?
Лет пятнадцать назад мне пришлось в качестве врача-эколога Советского комитета защиты мира принять участие в парусной регате — «Sailing for Pease», проводимой в странах Балтийского региона. Естественно, в каждой стране, куда заходили наши яхты, нам было необходимо ставить в паспорта и в судовые документы соответствующие отметки на границе. Помню, как мы, войдя в территориальные воды Дании, пришвартовались у пирса первого же небольшого городка и стали ждать прихода представителей погранслужбы. Безнадежно просидев на яхте половину дня, мы отправились сами искать их по городку. Совершенно одинаковые маленькие, беленькие домики под красными черепичными крышами, с непременной геранью на подоконниках, казались вымершими. Тишина на улочках стояла такая, что было слышно пролетающую редкую муху. Две-три хозяйки, которые попались нам, копающимися в полисадниках, сказали, что местный пограничник уехал в деревню к внучке и будет только к вечеру. Попросив сообщить ему о нашем прибытии и побродив по сонному городку, мы до позднего вечера прождали пограничника у пирса. Мы не могли уйти в дальнейшее плавание без отметки Бельгийского погранпоста и костерили нерадивого служивого в хвост и гриву. Уже стемнело, когда на велосипеде к нашей яхте подъехал похожий на гнома маленький старичок и, достав из картонной коробочки печать, проштамповал все, что мы попросили…
Спустя месяц после успешного окончания регаты мы на всех парусах темной ночью приближались к берегам родного Советского Союза. Я спал в кубрике после вахты, когда тишину вдруг прорезал громоподобный звук морского ревуна и многократно усиленный мегафоном голос стал отдавать резкие властные команды, из которых я запомнил только: «Орудия к бою… Приказываю остановиться!.. Экипаж на палубу!..» Ошеломленный, я выскочил наверх. В слепящих лучах прожекторов по палубе уже бежали с автоматами наперевес матросы советского сторожевика. Что-то там, в Москве, не сработало, и пограничников не предупредилио нашем возвращении. Отбуксированные на военную базу, мы пять часов простояли у пирса, без права схода на берег и под охраной часового, пока с нами не разобрались…
Справедливости ради скажу, что тогда, после свежих заграничных впечатлений, мы, естественно, материли по чем свет наши порядки и служебное рвение пограничников. Потребовались годы, чтобы понять, что «прозрачные границы» приведут к наркоторговле, незаконной эмиграции, вывозу капиталов и исторических ценностей, СПИДу, бандитизму и терроризму. Приведут к потере контроля за суверенитетом и безопасностью государства.
Так что, молодцы африканцы. Театр начинается с вешалки, а независимость — с границы!
От этой самой границы Малави под наши колеса побежала прекрасная автострада. Мы сразу обратили внимание на то, что эта страна будет побогаче Замбии. Дома в деревнях хоть и крыты соломой, но сложены из обожженного кирпича. То там, то тут видны самодельные печи для его обжига. Дворы, как и положено у мусульман, обнесены глухими оштукатуренными заборами. Люди одеты опрятно и чисто, причем мужчины предпочитают белые рубашки. Столица страны — Лилонгве, невысокий, но очень красивый и современный город, напоминающий Преторию. На улицах много зелени и цветов. Кругом висят национальные флаги и портреты президента. Много автомашин, самых последних моделей. Видели кортеж с мигалками, почти как в Москве. Люди общаются с нами вежливо и радушно.
Эта страна, площадью 120 тыс. кв. км, с 1891 года и до 1964 являлась английским протекторатом — Ньясаленд, наименованная так по названию озера Ньяса (озера Малави), вдоль которого она вытянута. С 1964 года страна стала независимой, но лишь сравнительно недавно открылась для туристов. Ее тропические ландшафты весьма разнообразны. Основная часть территории — плоскогорье, лежащее на высоте 1 000-1 500 м над уровнем моря. На севере Малави, где находится плато Ньика, высоты достигают до 2 500 м, а озеро Ньяса зажато в узком коридоре среди скал на высоте до 500 м. Горные районы страны покрыты листопадными тропическими лесами, а выше 1 500 м — тропическими хвойными. Особенно ценными являются рощи «мланджийского» кедра, являющиеся национальной гордостью. Выше 2 000 м на перевалах растут разнообразные горно-луговые тропические травы.
