Быть может, каменные палеолитические святилища, которых много в Европе, первоначально использовались для того, чтобы отслеживать перемещение небесных светил, а сакральную нагрузку получили много позже, когда оседлые земледельческие племена окончательно потеряли интерес к бестолковой небесной мельтешне и сделали ставку на более понятные земные явления. Знаменитый британский Стоунхендж – гигантская каменная счетная машина, позволявшая с высокой точностью определять даты весеннего равноденствия и зимнего солнцестояния. Но Стоунхендж не уникален – на рубеже мезолита и неолита в Европе (и не только в Европе) возникает тьма-тьмущая впечатляющих каменных сооружений, которые могут работать как солнечно-лунная обсерватория. Исполинские конструкции из необработанного камня заполняют Евразию: тут и спиральные лабиринты на побережье Ледовитого океана, и нагромождение тяжеленных каменных плит, и вертикально стоящие менгиры – огромные камни, отдаленно напоминающие человеческую фигуру.
Специалисты даже придумали красивый термин – мегалитическая культура (наука вообще тяготеет к изящным дефинициям), но объяснить, зачем и каким образом люди верхнего палеолита громоздили камень на камень, разумеется, не берутся. Самые неосторожные заявляют, что торчащие многотонные менгиры дали начало монументальной скульптуре последующих веков.
Первые земледельцы тоже не сидели на месте. Древние египтяне торговали с Критом, Финикией и странами Ближнего Востока, снаряжали экспедиции в загадочные страны Пунт и Офир. Где искать эти страны, в точности не знает никто, но большинство ученых сегодня считают, что Пунт, вероятно, располагался в области Африканского рога, на территории нынешних Эфиопии или Сомали, а страна Офир лежала еще южнее – за экватором, на восточном берегу Африки. Шумеры торговали с не менее загадочной страной Дильмун, местонахождение которой не установлено, и плавали далеко на восток, к устью Инда, где в III–II тысячелетиях до н. э. процветала высокоразвитая городская цивилизация (Мохенджо-Даро и Хараппа). Между прочим, при археологических раскопках в долине Инда были найдены фаянсовые бусы, привезенные с острова Крит в XVI веке до н. э. (по данным тонкого химического анализа). А на самом Крите находят изделия из янтаря, который мог попасть в Восточное Средиземноморье только из прибалтийских стран. Наскальный рисунок в Восточной Нубии, изображающий парусный корабль, датируется VI тысячелетием до н. э. Финикийцы плавали вокруг Африки, греки проникли в северные моря, омывающие берега Ютландии и Скандинавии, а римляне, похоже, имели некоторое, пусть смутное, представление о дальневосточных странах. Так что уже в глубокой древности между культурами существовали экономические связи, и люди смело пускались в далекие путешествия.
Даже средневековое общество, которое нам видится ярким примером неподвижности и застоя, в действительности было весьма динамичным. По Великому шелковому пути с востока на запад текли рекой экзотические товары, а христианскую Европу из конца в конец пересекали бойкие купцы и ремесленники, бродячие жонглеры и студенты, пилигримы и странствующие монахи. В междуречье Камы и Вятки, среди лесов и болот, использовали серебряные изделия, сработанные в Персии и Средней Азии, а из земель Крайнего Севера везли на юг дорогие меха, моржовый клык и мамонтовую кость. В Средние века европейцы ринулись открывать мир. И всюду они находили не голые пустоши, а обжитые земли, заселенные давным-давно.
Однажды древнегреческий философ Эпименид, уроженец Крита, заявил: «Все критяне – лжецы!» До сих пор этот забавный парадокс наряду с апориями Зенона и вывертами античных софистов продолжает исправно гулять по страницам учебников, и не цитировал его только ленивый. Суть простенького изречения упорно не дается в руки: если все критяне лжецы, а Эпименид тоже критянин, то наш мудрец не мог сказать правду по определению. Выходит, фраза неверна, и тогда не все критяне лжецы, что опять-таки противоречит исходному тезису. Оставим эту забаву логикам и философам, нас же интересует лишь причина столь нелестного отзыва о критянах.
Судя по всему, континентальные греки действительно не жаловали уроженцев самого большого острова в Восточном Средиземноморье, считая их редкими выдумщиками. О Крите ходили байки одна удивительнее другой. Гомер в XIX песне «Одиссеи» рассказывает об острове, лежащем посреди «виноцветного моря», где «разные слышатся языки» в «девяноста великих городах». А в старинных преданиях говорится, что отцом первых царей Крита был владыка богов и хозяин Олимпа Зевс-громовержец, в образе быка похитивший красавицу Европу – финикийскую царевну. Дети, рожденные в экзотическом браке олимпийца и смертной женщины, – Минос, Сарпедон и Радамант стали первыми правителями Крита. Говорили, что по приказу Миноса великий зодчий Дедал воздвиг лабиринт, удивительное сооружение, в запутанных переходах которого прячется Минотавр – кровожадный получеловек-полубык. По преданию, Афины ежегодно присылали ему на съедение семь юношей и столько же девушек. В конце концов Тезей, сын царя Эгея, убил чудовище, но, возвращаясь домой, забыл поменять, как было условлено, черные паруса на белые. Увидев на горизонте черный прямоугольник, Эгей в отчаянии бросился со скалы в море, которое с той поры зовется Эгейским.
Классические греки, современники Платона и Сократа, знали совсем иной Крит – бедный провинциальный остров, населенный скотоводами и рыбаками. Величественные дворцы и многолюдные города словно канули в небытие. Рассказы о могущественных царях, некогда повелевавших миром, стали восприниматься как забавные небылицы седой старины. Все это досужие толки и бабкины сказки, говорили просвещенные афиняне, и тысячу раз прав Эпименид, когда называет своих соплеменников лжецами.
Вплоть до второй половины XIX века европейские историки тоже не сомневались в правоте античного мудреца. Становление блистательной древнегреческой цивилизации традиционно относили к рубежу IX–VIII веков до н. э., тем более что и сами греки вели свое летоисчисление от первых Олимпийских игр (776 год до н. э.). Но когда немецкий археолог Генрих Шлиман раскопал в 1870 году легендарную гомеровскую Трою на холме Гиссарлык в Малой Азии, а через несколько лет отыскал златообильные Микены и крепкостенный Тиринф, стало ясно: в этом регионе открыта высокоразвитая культура бронзового века. А в 1900 году наступил черед острова лжецов, и афоризм Эпименида пришлось отправить в архив. Артур Эванс, выдающийся британский археолог, обнаружил на Крите развалины Кносского дворца, монументального сооружения площадью 16 тысяч квадратных метров. Чтобы как следует описать это запутанное нагромождение бесчисленных помещений и коридоров, Эвансу потребовалось четыре объемистых тома. Кносский дворец был резиденцией царей могучей Критской державы, и миф о лабиринте имеет, похоже, самое непосредственное к нему отношение. Грандиозные многоэтажные руины царского дворца и сегодня поражают туристов великолепием своей архитектуры.
