Не успел он это сказать, как зазвучали другие горны. Секунды две спустя прогремел ружейный выстрел, потом прокатилась барабанная дробь, потом еще барабаны забили тревогу.
— Это наши пехотинцы, — сказал Котар.
— Да, — коротко ответил Хорнблауэр. — Идемте. Ружейные выстрелы означали, что дела у отряда, двинувшегося на штурм батареи, пошли не так гладко. Часового на батарее надо было убрать тихо. Теперь поднялась тревога. Проснулся караул — человек двадцать вооруженных людей — а следом поднимается и основной отряд. В деревне расположился на постой артиллерийский взвод. Хотя артиллеристы, вероятно, не очень хорошо управляются с ружьями и штыками, но в это же время пробуждается ото сна пехотный батальон. Еще не успев все это так четко продумать, Хорнблауэр приказал матросам бежать и сам побежал по отходившей вправо к батарее дороге. Раньше, чем они взбежали на водораздел, у него был готов новый план.
— Стой!
Котар и матросы остановились.
— Заряжай!
Они скусили патроны, насыпали порох на полку и в дула пистолетов и ружей, засунули туда же смятую бумагу от патрона, сверху выплюнули пули, дослали все шомполами.
— Котар, берите тех, кто с ружьями, и заходите с фланга. Остальные за мной.
Вот и большая батарея. Четыре тридцатидвухфунтовые пушки выглядывают из амбразур в изогнутом парапете. За ними строй морских пехотинцев, их красные мундиры отчетливо видны в свете наступающего дня. Отстреливающийся от них французский отряд виден только по ружейным вспышкам и облачкам дыма. Неожиданное появление Котара заставило французов немедленно отступить.
С внутренней стороны парапета капитан Джонс в красном мундире и еще четыре пехотинца пытались взломать дверь; рядом с ними валялся узелок, такой же, как у Хьюита. Позади них лежали двое мертвых морских пехотинцев — один из них был убит выстрелом в лицо. Джонс взглянул на Хорнблауэра, но тот не стал тратить времени на разговоры.
— Отойдите. Топоры!
Дверь была сделана из прочного дерева и окована железом, но защищать она должна была только от воров, и подразумевалось, что ее будет охранять часовой. Под ударами топоров она быстро поддалась.
— Все запальные отверстия забиты, — сказал Джонс. Это только малая часть дела. Железный прут, забитый в запальное отверстие пушки, выведет ее на время из строя, но оружейник, работая сверлом, за час приведет ее в порядок. Хорнблауэр поднялся на ступеньку и глянул через парапет — французы готовились к новой атаке. Матросы тем временем просунули в образовавшуюся дыру ручку топора и орудовали ей как рычагом. Блэк ухватился за край доски и рванул ее на себя. Еще несколько ударов, и в двери образовалась дыра, в которую можно было пролезть.
— Пойду я, — сказал Хорнблауэр. Он не может доверить это Джонсу. Он не может доверить это никому, он должен идти сам. Он схватил моток быстрогорящего огнепроводного шнура и протиснулся в дыру. Сразу за дверью начинались деревянные ступени, но этого он ждал и вниз не полетел. Согнувшись под низким потолком, он стал наощупь искать дорогу. Площадка, поворот, еще ступеньки — гораздо темнее — и наконец его вытянутая рука коснулась саржевой занавески. Он откинул ее и осторожно шагнул вперед. Темнота была непроглядная. Он в пороховом погребе. Здесь артиллеристы ходят в матерчатых тапочках, потому что подбитые гвоздями башмаки могут высечь искру и поджечь порох. Он осторожно ощупал руками вокруг себя. Одна рука коснулась целой стены картузов, саржевых мешочков, наполненных порохом, другая нащупала бочку. Это пороховая бочка — рука его резко отдернулась, словно коснувшись змеи. Сейчас не время для подобных глупостей — кругом смерть.
Хорнблауэр вытащил саблю. Скалясь в темноте от обуревавших его чувств, он дважды вонзил клинок в стену картузов. Наградой ему было шуршание хлынувшего водопадом пороха. Он хотел подготовить надежное пристанище для запала. Шагнув в сторону, он проткнул саблей другой картуз. Отмотав огнепроводного шнура, он крепко привязал конец к рукояти сабли, а потом погрузил ее в кучу пороха на полу. Может быть, вся эта тщательность и ни к чему, ведь малейшей искры достаточно, чтоб взорвался порох. Осторожно, очень осторожно, чтоб не сдвинуть рукоятку, он принялся разматывать шнур, отступая назад, прошел за занавеску, по ступенькам, за угол. Свет, проникавший в дыру, ослепил его, он заморгал, протискиваясь наружу и продолжая разматывать шнур.
— Отрежь! — коротко приказал он.
Блэк выхватил нож и разрезал шнур там, где Хорнблауэр ему показал.
Быстрый огнепроводный шнур горит скорее, чем может уследить глаз — весь он, до самого порохового погреба, сгорит меньше чем за секунду.
— Отрежь мне ярд этого! — сказал Хорнблауэр, указывая на медленный огнепроводный шнур.
Этот шнур тщательно проверен. В безветренную погоду он горит со скоростью тридцать дюймов в час, дюйм за две минуты. Хорнблауэр не собирался давать этому ярду гореть час с лишком. Он слышал ружейные выстрелы, слышал рокотавшие за холмом барабаны. Нужно сохранять спокойствие.
— Отрежь еще кусок и зажги!
Пока Блэк исполнял приказ, Хорнблауэр связал медленный и быстрый огнепроводные шнуры и проверил, что они соединены прочно. Кроме этого, он должен был держать в голове ситуацию в целом.
— Хьюит, — крикнул он, поднимая голову. — Слушай внимательно. Сейчас ты побежишь к отряду морских пехотинцев, которые с лейтенантом за водоразделом. Скажи им, что мы скоро возвращаемся, и они должны прикрыть наше отступление к шлюпкам. Понял?
— Есть, сэр.
— Тогда беги.
Хорошо, что это дело не пришлось поручать Гримсу. Запалы были крепко связаны, и Хорнблауэр огляделся по сторонам.
— Принесите сюда убитого!
Ни о чем не спрашивая, Блэк подтащил к двери мертвое тело. Хорнблауэр сначала хотел положить камень, но труп до всех отношениях лучше. Он еще не застыл, и его рука безвольно легла на быстрый шнур сразу за узлом — всю слабину Хорнблауэр убрал в пролом. Убитый скроет от глаз запал. Если французы появятся слишком рано, это позволит выиграть несколько драгоценных секунд — в тот момент, когда пламя достигнет быстрого шнура, он вспыхнет под рукой мертвеца, и пламя побежит к пороху. Чтобы заглянуть в пороховой погреб, французам придется оттащить с дороги мертвое тело, и шнур под собственной тяжестью соскользнет вниз — это даст еще пару секунд. Может быть, горящий конец свалится внутрь по ступенькам, может быть — прямо в пороховой погреб.
— Капитан Джонс! Предупредите всех, чтоб они были готовы отступить. Немедленно, пожалуйста. Блэк, дай мне горящий запал.
— Позвольте мне, сэр.
— Заткнись.
Хорнблауэр взял тлеющий шнур и раздул его поярче. Потом взглянул на лежащий на земле шнур, наметил место в полутора дюймах от узла — здесь было черное пятнышко, которое годилось в качестве метки. Полтора дюйма. Три минуты.
