Жильдас Трегомен редко позволял себе такие длинные монологи, и еще реже его друг позволял ему их закончить. И как сжимались у Антифера кулаки, как скрипели челюсти, какими гримасами подергивалось его лицо, пока Трегомен выкладывал свои аргументы… Можно даже подумать, что этот добряк, весьма довольный собственным красноречием, вообразил, будто ему удалось убедить неукротимого бретонца.
— Ты все сказал, лодочник? — надменно спросил Антифер.
— Да,— ответил Жильдас Трегомен, бросив торжествующий взгляд на Жюэля.
— И ты тоже, Жюэль?
— Да, дядя.
— Отлично! В таком случае убирайтесь оба к черту! Если вам угодно совещаться с этим клерком, пожалуйста, я вас не неволю. Что же до меня, то я могу называть его только негодяем и мошенником! А затем — добрый день или добрый вечер, выбирайте сами!
И Пьер-Серван-Мало изрек такое проклятие, в котором, по-флотски, соединились вместе все громы небесные; чубук вылетел у него изо рта, как горошина из стручка; и, даже не подобрав трубки, он исчез, словно его ветром сдуло.
И все-таки Жюэль отчасти добился своего. Дядюшка Антифер, сознавая, что это его прямой долг, не запретил племяннику посвятить нотариуса в их планы. И, когда Бен-Омар, понукаемый Сауком, приблизился к Жюэлю (в отсутствие капитана он становился смелее), между ними сразу завязался разговор.
— Господин,— произнес нотариус, низко поклонившись, чтобы смиренной позой смягчить смелость своего обращения, — господин, простите, если я себе позволю…
— Приступайте прямо к делу!— сказал Жюэль,— Что вам угодно?
— Знать, достигли ли мы конца нашего путешествия.
— Почти.
— Где находится место, которое мы ищем?
— В открытом море, в двенадцати лье от Сохора.
— Как! — испугался Бен-Омар.— Опять идти морем?
— Вероятно.
— Да, вам это будет тяжело! — заметил Трегомен, посочувствовав бедняге, который, казалось, теряет сознание, словно у него останавливается сердце.
Саук глядел на них с полным безразличием, как и подобало человеку, не понимающему ни слова из того, что говорят в его присутствии на незнакомом языке.
— Ну же… возьмите себя в руки,— сказал Жильдас Трегомен.— Два или три дня плавания пройдут незаметно. Я думаю, в конце концов у вас вырастут ноги моряка… вы привыкнете! Когда зовешься Омаром…
Нотариус отрицательно покачал головой и вытер лоб, с него катились капли холодного пота. После этого он спросил жалобным голосом, обращаясь к Жюэлю:
— Где вы собираетесь сесть на судно?
— Здесь.
— Когда?
— Как только оно будет готово отчалить.
— И это произойдет?…
— Либо сегодня вечером, либо, скорее всего, завтра утром. Будьте же наготове, вы и ваш клерк Назим, если он так вам необходим.
— Я буду… я буду…— заверил Бен-Омар.
— И да поможет вам Аллах! — прибавил Трегомен, в отсутствие Антифера он мог не скрывать свою природную доброту.
Бен-Омару и Сауку больше нечего было узнавать, разве что географическое положение пресловутого острова. Но так как молодой капитан не счел нужным это сказать, они удалились.
Не поторопился ли Жюэль, заявив, что судно отчалит вечером или не позднее завтрашнего утра? Жильдас Трегомен сразу сказал ему об этом. В самом деле, уже три часа дня, а переводчик все не появляется. Это беспокоило обоих. Если придется отказаться от услуг Селика, то договориться самим с рыбаками Сохора, пользуясь только языком жестов, очень нелегко! Как условиться с ними о найме корабля, о характере поисков, о направлении, которого нужно придерживаться в глубине залива?… Как они выйдут из такого положения? Правда, по-арабски умеют говорить Бен-Омар и Назим, но обращаться к ним…
К счастью, Селик исполнил свое обещание, да и как было его не исполнить? Около пяти часов пополудни, когда Трегомен и Жюэль направлялись в караван-сарай, арабский переводчик остановил их у эстакады[271] порта.
— Наконец-то! — воскликнул Жюэль.
Селик извинился за опоздание. Он нашел судно с большим трудом, и ему пришлось обещать за него высокую плату.
— Не имеет значения!— сказал Жюэль.— Можем мы выйти в море сегодня вечером?
— Нет,— ответил Селик.— Экипаж соберется поздно.
— Когда же отправимся?
— На заре.
— Решено!
— Я приду за вами в караван-сарай, — добавил Селик, — и мы выйдем в море с отливом.
— При попутном ветре у нас будет отличное плавание,— сказал Жильдас Трегомен.
И в самом деле, плавание обещало быть отличным, так как ветер дул с запада, а дядюшка Антифер должен искать свой остров на востоке.
в которой Жюэль по поручению дядюшки Антифера измеряет высоту солнца, воспользовавшись чудесной погодой
На следующее утро, прежде чем первые солнечные лучи бросили золотой отсвет на поверхность залива, Селик постучал в дверь комнаты караван-сарая. Антифер, которому в ту ночь не удалось даже вздремнуть, собрался в одну минуту. Жюэль поспешил за дядей.
— Судно готово,— объявил Селик.
— Мы следуем за вами,— ответил Жюэль.
— А лодочник? — закричал Антифер.— Он, конечно, спит, как дельфин в своей родной стихии! Сейчас я его хорошенько потрясу!
И он направился в каморку этого дельфина, храпевшего на весь караван-сарай. Здоровенный толчок заставил Трегомена открыть глаза.
Жюэль между тем, как условились накануне, пошел предупредить нотариуса и его клерка. Те были уже готовы. Назим с трудом скрывал нетерпение, а Бен-Омар, бледный как полотно, еле стоял на ногах.
Селик, увидев двух египтян, не мог сдержать жеста удивления, и это не ускользнуло от внимания молодого капитана.
И было чему удивляться! Каким образом завязалось знакомство у этих людей разной национальности и что побуждало их отправиться исследовать залив на одном судне? Этого вполне достаточно, чтобы внушить полицейскому агенту подозрение.
— Эти два иностранца поедут с вами? — спросил он Жюэля.
— Да,— ответил тот не без смущения,— они наши попутчики. Мы ехали с ними вместе на одном пакетботе из Суэца в Маскат…
— Они ваши знакомые?
— Конечно. Но они держатся от нас в стороне… потому что у моего дяди дурное настроение…
Жюэль явно путался в своих объяснениях. Но, в конце концов, не обязан же он отчитываться перед Селиком! Египтяне пришли, потому что так захотелось французам, вот и все!
Селик прекратил расспросы, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как и за тремя французами.
