Позднее это достижение превратилось в новое направление исследований для многих ученых в связи с проблемой потепления Арктики, поскольку поведение ледников подтверждало это. Таким образом, уже в своей первой экспедиции Русанов приступил к характеристике природного процесса, что было в ту пору новым словом в изучении высоких широт. Подобное удается далеко не каждому полевому исследователю в своей первой экспедиции — подобный талант сродни таланту солиста в отличие от рядового оркестранта.
Разумеется, среди самых первых достижений Русанова на Новой Земле вывод об отступании ледников оказался не единственным. Была выполнена детальная рекогносцировка, разведка побережья с выявлением целого ряда важных объектов наблюдений (помимо ледников, разумеется) — обнажений слагающих пород, террасированных участков побережья, характерных форм рельефа и т. д., что позволило целенаправленно возвращаться к ним позднее, когда он смог изложить наконец свои чисто зрительные впечатления от великолепной природы Маточкина Шара:
«Кто проходил Маточкиным Шаром, тот, вероятно, никогда не позабудет удивительной красоты дикой и величественной панорамы, которая там постепенно развертывается. Сколько прелести и разнообразия в сочетании зеленых морских волн с обнаженными и разноцветными горными складками, со снегом и ледниками! Пользующиеся такой известностью у туристов норвежские фиорды тусклы и бледны по сравнению с удивительным разнообразием и оригинальной яркостью форм, цветов и оттенков этого замечательного и в своем роде единственного пролива» (1945, с. 156). В таком восприятии арктической природы в нем заговорил не только исследователь, переполненный восхищением от увиденного и достигнутого, но и тонкий художник. И все-таки главным событием первого русановского полевого сезона на Новой Земле стало то, что Россия обрела в лице Русанова одного из своих самых выдающихся полярных исследователей, что выяснилось уже в ближайшем будущем — для этого было нужно время и новые экспедиции, о которых будет рассказано дальше. Несомненно, он сам испытывал глубокое душевное удовлетворение, обнаружив в себе способность к работе в самых сложных природных условиях, а главное, в зависимости от обстановки импровизировать, что называется, на ходу, на пути к достижению цели.
Александр Дмитриевич Русанов, Любовь Дмитриевна Русакова» родители будущего исследователя Севера.
Орел на рубеже XIX–XX веков. Старая открытка.
Володя Русанов-гимназист.
Отчим, Андрей Петрович Соколов.
Дом семьи Русановых в Орле но 2-м Маиневском переулке. В настоящее время — Музей Русанова. Современное фото.
Жена Русанова Мария Петровна (урожденная Булатова).
Русанов в годы учебы в семинарии.
Русанов с отчимом А. П. Соколовым.
Полицейское дело Русанова.
Мария Петровна Русанова в Вологде.
Русанов среди вологодских ссыльных.
Гюстав Эмиль Ог, декан естественного факультета
Альфред Лакруа, профессор естественного факультета.
В геологическом лаборатории естественного факультета.
Первая карта Новой Земли, составленная по результатам плавания Виллема Барениа. 1598
Дом, в котором участники экспедиции Баренца на Новой Земле зимовали в 1596/97 голу. Гравюра из книги Г. де Веера. 1600.
Федор Петрович Литке.
Виллем Баренц.
Встреча голландских моряков с поморами во время плавания Баренца. Гравюра из книги Г. де Веера. 1600.
Август Карлович Циволька
Карл Максимович Бэр.
Самоеды. Русская гравюра. Середина XIX века.
Феодосий Николаевич Чернышев.
Степан Андреевич Моисеев.
Экспедиция Бэра на ладье «Святой Елисей» у входа в Маточкин Шар. Литография середины XIX века.
Геннадии Иванович Поспелов.
Александр Алексеевич Борисов.
Экспедиция К. М. Бэра у подножия хребта. Митюшев Камень с ледниками. Литография середины XIX века.
Ненцы им Новой Земле. Фото начала XX века.
Становище Маточкин Шар в Поморской губе. Фото начала XX века.
Внутренность русской промысловой избы. Рисунок А. Киразина. Конец XIX века
Русские поморы Новой Земли. Фотография начала XX века.
Архангельский порт. Открытка начала XX века.
Архангельск — столица Поморья. Открытка начала XX века.
Грузопассажирское судно — Королева Ольга Константиновна».
Пейзаж Маточкиного Шара.
Начальник отряда доктор Кандиотти.
Руководитель французской экспедиции Шарль Бенар.
Отплытие в Незнаемый залив на ненецких карбасах. На корме доктор Кандиотти, в центре (в шляпе) Русанов.
Здесь он ощутил главную особенность всех экспедиций всех времен и народов — всего там, на материке, предусмотреть невозможно, не настраивайся заранее на готовые решения, будь готов найти выход из самого невероятного положения, оставаясь верным поставленной цели. Иного пути нет, как нельзя восполнить здешние наблюдения наблюдениями в другом месте, ибо они незаменимы. А пока предстояло возвращение на материк.
Из Архангельска его путь лежал в Орел к родным, что неудивительно. Зато возвращение в Париж способно озадачить самого дотошного биографа исследователя — через Тифлис, куда, как позднее сообщил его сын Александр Владимирович, он поехал, чтобы повидаться с другом своей молодости Родзевичем-Белевичем. Воистину, по словам егосовремен-ника-поэта «Из Москвы — в Нагасаки! Из Нью-Йорка — на Марс!..», тем более что в Париж он добирался сначала пароходом по Черному морю через Батум до Одессы, а затем поездом через Львов, Краков и Вену.
