Можно подумать, что развитию животноводства в Индии препятствует массовый убой скота, подрывающий воспроизводство. На самом деле все обстоит как раз наоборот — отсутствие даже профилактического убоя сделало индийский скот самым многочисленным и наименее продуктивным в мире. Но простим индийским законодателям их маленькую хитрость. Обратим внимание на другое — это статья, само включение которой в Конституцию свидетельствует об относительности «секуляризма», не удовлетворяет религиозно настроенных деятелей. Им кажется просто постыдным объединение такой важнейшей проблемы, как защита «матери»-коровы, с хозяйственными вопросами.
Агитация за законодательное запрещение убоя коров именно по религиозным мотивам ведется «святыми», но используют ее лидеры партии «Джан сангх». Это требование — часть их программы установления «Хинду раштра», т.е. превращения Индии в государство индусов.
Не однажды подобная агитация выливалась в открытые выступления возбужденных фанатиков против людей других религий, прежде всего мусульман, и против «безбожного» правительства Национального конгресса.
Особенно опасными и массовыми были события 7 ноября 1966 г. в Дели, представлявшие собой нечто среднее между демонстрацией и мятежом. В столицу на нанятых реакционными партиями и религиозными организациями автобусах и грузовиках съехались десятки тысяч «святых» в оранжевых одеждах и вообще без одежд, а также обманутых религиозной пропагандой крестьян. Мощные колонны демонстрантов направились из старого города в Новый Дели, окружили парламент и дома руководителей правящей партии и министров. Толпа была вооружена палками и камнями, а ее предводители — традиционным оружием бога Шивы — остро отточенными трезубцами. Митинги, на которых произносились поджигательские речи, закончились настоящим штурмом здания парламента. Полиция отбила его с большим трудом. 7 человек были убиты, 148 — ранены. Прорваться в парламент толпе не удалось, но она сожгла дом тогдашнего председателя партии Индийский национальный конгресс Камараджа.
Это был наиболее яркий пример открытого использования религии в качестве политической силы. Вообще же она используется постоянно.
Лидеры «Джан сангх» пытаются ее догматами подкрепить каждое положение своей программы действий — от попыток «индуизировать» всех инаковерующих до призывов развивать частное предпринимательство и создать собственную атомную бомбу.
Идейный предшественник «Джан сангх», партия «Хинду махасабха» была еще более ярым сторонником всего индусского и еще более откровенно стремилась к политическому и социальному подчинению мусульман. Она наряду с мусульманскими шовинистическими организациями способствовала обострению индусско-мусульманских противоречий после второй мировой войны и тем самым внесла свой зловещий «вклад» в события, приведшие к разделу страны на два государства. Не без ее стараний раздел превратился в величайшую трагедию и сопровождался погромами и резней индусов в Пакистане и мусульман в Индии. Когда же М.К. Ганди попытался приостановить братоубийственную войну, член «Хинду махасабхи» застрелил его на одном из митингов 30 января 1948 г.
Это преступление многим открыло глаза на истинное лицо индусского религиозного движения. Правительство вынуждено было запретить деятельность «Хинду махасабхи» и не встретило сопротивления: убийство такого человека, как Ганди, оттолкнуло от партии всех истинных патриотов.
Однако время позволило забыть, что индусский коммунализм (религиозно-общинное движение) ответствен за это преступление. И уже в 1951 г. была создана партия «Джан сангх».
Она гораздо более гибка в политике и более осторожна в лозунгах. Она вовсе не призывает к физической расправе с мусульманами. Просто она предлагает мусульманам стать «индийцами». Пусть ходят в мечети, если им так нравится. Но раз они живут в Индии, пусть подчиняются «индийским обычаям» — говорят не на урду, а на хинди, не носят феску, не едят говядину. Когда все требования перечислены, оказывается, что мусульмане должны переменить полностью образ жизни, а это значит, что и религию, потому что и индуизм и ислам — не только мировоззрения, но и обряды и обычаи.
«Джан сангх» гораздо осторожнее своей предшественницы и в выборе методов действия. Лишь очень смутно в высказываниях ее лидеров выражается неудовлетворенность принципами «западной» демократической системы и едва проскальзывают намеки на то, что партия не исключает применение «других» методов помимо парламентской борьбы. Открыто она не призывает к насилию. Даже мятеж 7 ноября 1966 г. был организован так, что «Джан сангх» как партия остался в стороне, хотя его связь с событиями была очевидна.
Но в коммуналистской прессе порой слышны наглые нотки, раскрывающие истинные намерения шовинистов. Я уже приводил один «юмористический» диалог из газеты «Мазер Индия». Сейчас уместно привести другой, напечатанный в связи с двадцатой годовщиной со дня смерти М.К. Ганди:
— Кого вы считаете величайшим человеком Индии?
— Мы убили его 30 января 1948 г. После этого никто другой не посмел появиться.
Сейчас признание в причастности к убийству Ганди уже сходит с рук.
Партия, подобная «Джан сангх», конечно, может рассчитывать на определенный успех в стране. Она эксплуатирует живучие религиозные предрассудки, играет на всех неудачах правительства в области экономики и в строительстве «демократического социализма», шумно разоблачает непомерное разрастание чиновничьего аппарата и коррупцию. Она, кроме того, прекрасно использует патриотические чувства.
Плачевные результаты пограничных столкновений с Китаем в 1962 г. и неясный исход «мини-войны» с Пакистаном в 1965 г. — это главные козыри в пропаганде джансанговцев, выступающих за увеличение армии, создание собственного атомного оружия, принятие американской военной помощи. Они разжигают шовинистические чувства, пугая угрозой потери национальной независимости, требуют «твердой руки» внутри страны и твердой позиции во внешнеполитических делах.
«Джан сангх» резко осудил Ташкентскую декларацию и без устали борется против ослабления противоречий между Индией и Пакистаном. Он готов отстаивать с оружием в руках каждый «дюйм земли» священной Индии.
Этот «дюйм земли» стал навязчивой идеей националистов. В течение 1968 г. он всплывал в политической борьбе и в прессе несколько раз. Сначала велась борьба против тех «дюймов», которые правительство Индии решило уступить Пакистану в районе Качского Ранна.
Ранн, бывший морской залив, заполнившийся постепенно отложениями рек и приливов и превратившийся в соленое болото, — район южной границы между Индией и Пакистаном. В период дождей он непроходим, в сухой сезон верхняя корка подсыхает, и по ней можно даже ездить на танках.
