не означало, что силы империализма и их агентура в лице местной реакции отказались от дальнейшей борьбы. Они отнюдь не собирались сдавать свои позиции, и убийство Пио Пинто убедительное тому доказательство.
Тактика реакционных элементов заключалась в том, чтобы приложить все усилия к проникновению на руководящие посты партии КАНУ и государства. Эта кампания не без умысла прикрывалась некоторой гальванизацией старых, давно истрепанных пугал антикоммунистической пропаганды, криками о новой «опасности» с Востока и другими наспех подхваченными лозунгами из старых колониальных арсеналов. Дело, конечно, не обошлось без нелепых курьезов. Вспоминается, например, такой случай. В 1966 г., после того как бывший вице-президент страны А. Огинга Одинга вышел из КАНУ и образовал оппозиционную партию Союз народа Кении, на одном из заседаний парламента был задан следующий вопрос: «Как известно, посольство Кении в Москве находится на Большой Одинге (имелась в виду Большая Ордынка. — В. С.). Не в честь ли раскольника Одинги названа эта улица? И если так, то приличествует ли посольству оставаться там?»
Один из старейших политических деятелей Кении, министр по государственным делам, а в то время — министр образования, Питер Мбийю Коинанге, разъяснил депутату, проявившему «супербдительность», что Большая Ордынка названа так очень давно, когда по ней проходила дорога в татарскую Золотую Орду. Естественно, что тогда никакого кенийского посольства там не было. Следовательно, к Огинге Одинге название улицы никакого отношения не имеет.
Как отмечают многие источники, этот период политической жизни Кении характеризуется определенной консолидацией правых, реакционно настроенных сил, ориентирующихся на Запад. Их политическая стратегия была подробно описана в статье А. Лерумо «Проба сил в Кении», опубликованной в журнале «Африкэн комьюнист»:
«Западники» внутри КАНУ и их империалистические советники были достаточно проницательными, чтобы понять, что явная антисоциалистическая политика не имеет шансов на успех среди рабочих и крестьян. Поэтому они решили как и раньше проводить политику под вывеской «африканского социализма», который в действительности является не чем иным, как планом капиталистического развития.
…Рядом с многочисленными рассуждениями о социализме и обещаниями, что «аграрная революция будет ускорена», «проблема безработных и безземельных будет энергично решаться», звучали зловещие антикоммунистические, прокапиталистические нотки. «Мы должны избегать любой фиксации или одержимости в отношении империализма», — говорили избирателям. Колониализм «может прийти как из коммунистических, так и из капиталистических источников», хотя это бессмысленное заявление не подкреплялось и не могло быть подкреплено никакими фактами. Рабочих убеждали, что «марксистская теория классовой борьбы не годится для условий Кении».
Эти идеи, вводящие в заблуждение рабочих и крестьян Кении, были отражены Томом Мбойей и включены в правительственный документ «Африканский социализм и его применение в экономике Кении», составленный министерством экономического планирования.
Кто такой Том Мбойя? Он выдвинулся еще до независимости как наиболее активный деятель профсоюзного движения страны. С декабря 1963 г. являясь одним из самых молодых членов правительства Кении, в течение ряда лет Мбойя занимал пост министра экономического планирования и развития.
Мне не приходилось встречать в Кении людей, которые считали бы Тома Мбойю прогрессивным деятелем. Говорили о его связях с американцами, которые возникли еще в тот период, когда он сотрудничал с Международной конфедерацией свободных профсоюзов. Многие считали Мбойю политиком-карьеристом, стремившимся использовать все возможности для того, чтобы удержаться у власти, укрепить и расширить свой авторитет и влияние. Мбойю характеризовали как деятеля прозападного направления, пытающегося отвлечь народные массы от борьбы за проведение конкретных социально-политических преобразований.
Нужно отметить, однако, что даже те, кто отнюдь не симпатизировал Мбойе, признавали его незаурядный ум и прирожденные способности, которые помогали ему осуществлять на практике ловкое политическое лавирование и изобрести свой, так сказать, собственный вариант социализма.
Вспоминается, как это было. В апреле 1965 г. Том Мбойя неожиданно пригласил на коктейль группу журналистов к себе в особняк на улице Сейнт-Остин. Все понимали — это будет не простой светский раут, за этим кроется что-то важное, но что именно — никто не знал. Мило улыбаясь и обходя по очереди гостей, Том Мбойя, к немалому удивлению присутствовавших, заговорил вдруг о «социализме», о том самом, который позднее американский журнал «Африка рипорт» метко назвал «социализмом без социальной революции» и подробная оценка которого, взятая из журнала южноафриканских коммунистов, приведена выше. Редкое явление: мнения двух идеологически совершенно различных журналов на сей раз сошлись!
Том Мбойя был тонким политиком. Многие обозреватели не без основания считали его одним из претендентов на пост будущего президента Кении… В июле 1969 г. Том Мбойя был убит среди бела дня на одной из центральных улиц Найроби, которая ныне носит его имя.
Никто не сомневался в том, что это было еще одно политическое убийство. За спиной стрелявшего явно стояли те ультрареакционные круги, для которых быстрая и ловкая карьера Мбойи, его стремление к власти представляли угрозу. Не исключено, что попытки Мбойи заигрывать с массами, даже его так называемая теория «африканского социализма» казались им чересчур либеральными. Мелькнули, правда, предположения о том, что убийство носило трибалистский характер: поводом для таких предположений послужило, в частности, то обстоятельство, что убийца был из племени кикуйю, в то время как сам Мбойя — выходец из племени луо.
Так или иначе, но еще раз политические разногласия, видимо, хотя и совсем другого рода, разрешились тем же способом — пулей.
Основная артерия экономики Кении тянется с востока на запад и проходит по всей стране, от побережья Индийского океана до границы с Угандой. Дорога поднимается вверх от развалин португальской крепости Форт-Иисус и кокосовых рощ Момбасы к субтропической саванне, к пастбищам так называемого Белого нагорья [2] к раскинувшимся до самого горизонта плантациям чая лондонской компании «Брук Бонд» и дальше, в район Элдорета, где на высоте трех тысяч метров над уровнем моря местность напоминает нашу среднюю полосу в летний период: перелески чередуются с полями пшеницы.
По дороге из Момбасы в Найроби полпути занимает заповедник Цаво — край материализовавшейся гигантомании. Здесь все «самое-самое». Сам заповедник, крупнейший в Кении, раскинулся на площади в два миллиона гектаров. Гигантские слоны, фантастически огромные баобабы и, наконец, в хорошую погоду из Цаво видна снежная седловина Килиманджаро. В Цаво чувствуешь себя как на другой планете, лилипутом. Вот-вот из-за громоздкого кряжа выйдет чернокожий Гулливер и случайно раздавит машину. Здесь множество птиц.
Озеро Найваша расположено в восьмидесяти километрах к северо-западу от Найроби. Берега его настолько заболочены, что поначалу трудно понять, где они кончаются и начинается озеро. Здесь практикуется довольно оригинальная ловля рыбы. Впрочем, местные жители точно так же ловят рыбу и у берегов озера Виктория. Полуголый африканец бродит среди зарослей болотной
