Часть 2
Северная территория
20 июля 2000 года в 14 часов 45 минут самолет С-130 «Геркулес» заходил на посадку в аэропорту Дарвина. Бортпроводник опрыскал салон дихлофосом — так борются с азиатскими насекомыми, которых, видимо, тоже относят к «нелегальным эмигрантам». Интересно, как австралийцы встретят нас? К таможенному досмотру мы подготовились тщательно: еще в Дили выбросили все, что могло вызвать хоть малейшие подозрения. Бинт, йод и аспирин вместе с «деревянным» браслетом и «соломенной» циновкой внесли в декларацию. А вот не будет ли проблем на паспортном контроле?
Визы у нас были. Но денег — ни копейки, и обратного билета нет. Чем не потенциальные нелегальные эмигранты? Таких здесь встречают, конечно, не дихлофосом, но не менее жестко: заковывают в наручники и отправляют в КПЗ, а оттуда — прямиком на ближайший рейс в сторону исторической родины. От этой незавидной участи нас спасло то, что пограничники приняли нас за настоящих журналистов. Действительно, прилетели мы на ооновском служебном самолете, с бизнес-визами в паспортах. Вот никому и не пришло в голову задать сакраментальный вопрос: «А есть ли у вас деньги и обратный билет?»
Пока мы думали, как будем выбираться из аэропорта, к нам подошел Евгений Лебедев.
— Поехали. Я уже купил на всех автобусные билеты. Нужно срочно бежать на посадку.
Так — именно автостопом — началась наша поездка по Австралии.
Во время любого длительного путешествия иногда встречаются препятствия, на первый взгляд кажущиеся непреодолимыми. Отправляясь в кругосветку, я понимал, что дорога не будет выстлана лепестками роз. За семь месяцев, понадобившихся на то, чтобы добраться до Австралии, не все было гладко. Но все проблемы, с которыми я сталкивался, были мелочью по сравнению с главной проблемой — проблемой денег.
Мне и до этого приходилось путешествовать с полупустым карманом. Но только в Таиланде я впервые оказался вообще без денег. С непривычки поначалу было очень тяжело: я постоянно страдал… от переедания и стал быстро толстеть. И это не так странно, как может показаться. Во-первых, все встречные, узнав, что мы путешествуем без денег, стремились обязательно накормить; во-вторых, и у нас самих появился чисто научный азарт. Мы стремились выявить буквально все способы бесплатного пропитания. А их оказалось очень-очень много. Поначалу приходилось с раннего утра до позднего вечера постоянно что-нибудь есть. Постепенно страх умереть с голоду пропал, да и просить почти перестали. Но и от желающих угостить просто от чистого сердца отбоя не было. А отказаться было трудно. Говорите, у вас нет денег, а есть не хотите? Странно-странно… Приходилось хотя бы из вежливости опять садиться за стол. Но все же постепенно удалось научиться обходиться только самым необходимым — не переедать, когда угощают, и не брать с собой никаких припасов, которые постоянно навязывали доброхоты.
За три месяца я уже научился не только перемещаться, ночевать и питаться без денег, но и не страдать при этом от переедания. Но в Дарвине в интернет-кафе меня ждало письмо из дома. Оставляя жену с детьми, я рассчитывал, что мое путешествие продлится всего год. Но за семь месяцев мне удалось добраться только до Австралии. Да и тех денег, которые я оставлял перед отъездом, как оказалось, хватило только на полгода. Нужно было срочно искать возможность подработать.
В книге Джоаны Гриффит «Работа по всему миру» я как-то прочитал, что в Австралии легче всего найти работу в штате Квинсленд. Там круглый год что-нибудь убирают, и поэтому постоянно требуются сезонные рабочие.
Карты Австралии у нас не было, но заблудиться было невозможно. Дорога от Дарвина только одна — Стюарт-хайвэй, названный в честь Джона Мак Доул Стюарта. В 1862 г. он стал первым, по крайней мере, среди европейцев, кому удалось пересечь Австралию с юга на север. Мы должны были двигаться по его стопам, только в обратном направлении — на юг.
На севере Австралии есть всего два сезона. Одну половину года чуть ли не каждый день идут дожди и ливни, а в другую, наоборот, сухо. В сезон дождей Стюарт-хайвэй становится во многих местах непроезжим: реки выходят из берегов, смывают мосты, дорога на многие километры скрывается под водой. Но мы благодаря счастливому стечению обстоятельств (тому, что австралийские чиновники пять месяцев мурыжили нас с визами) попали как раз в середину сухого сезона.
Прекрасная асфальтированная дорога идет прямо к линии горизонта, на небе — ни облачка, воздух такой сухой, что дневная температура под 30 градусов переносится легко, а по ночам — вообще здорово: ни жарко, ни холодно.
Как это ни странно, но участок Стюарт-хайвэя от Дарвина до Дейли-Уотерса, находящегося по австралийским меркам где-то у черта на рогах, одно из первых асфальтированных шоссе страны. Во время Второй мировой войны в этом районе размещался стотысячный американский контингент. Тогда американцы построили здесь 60 аэродромов и 35 госпиталей, а дорогу заасфальтировали, как привыкли делать это у себя на родине.
Американцы ушли, военные базы, госпитали и аэродромы демонтировали, а асфальтированное шоссе осталось, хотя машин на нем сейчас в десятки, если не в сотни раз меньше, чем во время войны. Сюда попадают только редкие туристы, совершающие путешествие вокруг Австралии, да изредка проносятся многотонные автопоезда, состоящие из трех-четырех секций — общей длиной до 50 метров.
В Азии мы потеряли квалификацию. Там европейцу заниматься автостопом очень легко. Как только появишься на дороге с вытянутой рукой, сразу же привлекаешь всеобщее внимание. Да и сам привыкаешь — чувствуешь себя «белым человеком». А в Австралии своим внешним видом мы никакого ажиотажа не вызывали. Когда безуспешно проторчали на каком-то безымянном повороте больше двух часов, у меня даже возник вопрос: «А вообще существует ли в Австралии автостоп?» Мои сомнения развеял молодой парень на американском джипе, видимо, оставшемся здесь с войны. Провез он нас недалеко, мы даже познакомиться с ним толком не успели. Но, главное, начало было положено.
И тут еще одно неприятное открытие. В азиатских странах ко мне относились как к «великому знатоку английского языка». А первая встреча с настоящим австралийцем повергла в шок! Разве они не должны говорить по-английски? Должны! Но я не понимал ни единого слова! Австралийцы Северной территории говорят, не разжимая губ, и целое предложение произносят как одно длинное, совершенно непонятное для чужаков слово. Вот и получилось, что поначалу я был как глухой. Хорошо хоть не немой — меня все прекрасно понимали.
