После утомительного дня путешественников безудержно клонило ко сну. Каждый тут же улегся на свою постель. Они даже не разожгли огонь и не дежурили ночью, которая, впрочем, прошла спокойно. На следующий день, 2 июня, дядюшка Робинзон и инженер проснулись первыми.
— Ну так что, мсье Клифтон? — радостно воскликнул дядюшка.
— Ну так что, мой почтенный друг? — в тон ответил ему инженер. — Необходимо сделать выбор. Поскольку мы теперь островитяне, давайте и действовать соответственно. Надо обустроить нашу жизнь так, словно ей суждено целиком пройти здесь.
— Хорошо сказано, мсье Клифтон, — откликнулся дядюшка вкрадчивым голосом. — Повторяю, нам здесь будет очень хорошо! Мы превратим наш остров в настоящий рай! Я говорю «наш остров», поскольку он действительно принадлежит нам. Да, ждать помощи от людей не приходится, но зато и опасаться их не стоит. А это очень важно. Но что миссис Клифтон, смирилась ли она с неизбежным?
— О, дядюшка, моя жена — очень мужественная женщина. Ее вера в Бога никогда не ослабнет.
— Бог не оставит нас, — сказал дядюшка. — Что касается детей, мсье Клифтон, то я уверен, что им здесь очень понравится.
— А вы сами, дядюшка, вы-то ни о чем не жалеете?
— Ни о чем. Вернее, жалею только об одном.
— О чем же?
— Да нужно ли об этом говорить?
— Обязательно, дядюшка.
— Ладно. Мне не хватает табака. Да, только табака. Я отдал бы голову на отсечение за одну-единственную трубку![135]
Клифтон не смог сдержать улыбки, слушая сетования моряка. Не будучи курильщиком, он никак не понимал этой неудержимой тяги к табаку. Тем не менее инженер запомнил желание дядюшки Робинзона и подумал: «А вдруг в один прекрасный день оно осуществится?»
Миссис Клифтон настойчиво просила построить птичий двор. Обживание острова решено было начать именно с создания этого чрезвычайно полезного сооружения. Недалеко от правой стороны палисадника колонисты возвели частокол, огородивший территорию площадью в двести квадратных метров. На птичий двор можно было попасть через внутреннюю дверь. Эти неотложные работы заняли два дня. И вот два небольших, разделенных на клетушки сарая уже ждали своих постояльцев. Первыми туда вселились два тинаму, пойманные живыми во время великой экспедиции. Миссис Клифтон подрезала им крылья. Пара очень быстро привыкла к неволе. Затем к ней присоединились утки, частенько наведывавшиеся на берег озера. Уткам пришлось довольствоваться водой, которую миссис Клифтон специально для них наливала в бамбуковые сосуды и меняла каждый день. Эти утки принадлежали к китайской породе. Их крылья раскрывались наподобие веера, а яркое и блестящее оперение затмевало даже оперение золотистых фазанов.
В конце недели колонисты отправились на охоту для пополнения птичьего двора. Детям удалось поймать парочку представителей отряда куриных с длинноперыми закругленными хвостами. Сначала их приняли за индюков. На самом деле это были каменные куропатки, которых колонисты очень быстро приручили. После небольшой ссоры пернатый народец заключил мир и вскоре начал размножаться.
Клифтон помимо птичника построил на плоской части мыса голубятню. Туда водворили дюжину сизых голубей, яйца которых послужили семье самой первой пищей. Голуби быстро освоились и каждый вечер возвращались в свое новое жилище. Сизарей оказалось приручить гораздо легче, чем их сородичей — вяхирей, которые к тому же ни за что не хотели размножаться в неволе. Весь этот крылатый мирок наперебой щебетал, пищал, кудахтал, чем доставлял огромное наслаждение колонистам.
В первой половине июня дядюшка Робинзон показал себя в полном блеске как керамист. Читатель помнит: из экспедиции было привезено много глины для изготовления обыкновенной кухонной утвари. За неимением гончарного круга дядюшке пришлось заняться ручной формовкой. И пусть горшки получились немного неуклюжими, кособокими, но все-таки это были настоящие горшки. Правда, дядюшка не сразу научился регулировать огонь и во время обжига расколол несколько изделий. Но, к счастью, глины хватало, и после ряда неудачных попыток мастер предоставил в распоряжение хозяйки полдюжины горшков и мисок, которые она расхвалила и тут же пустила в ход. Дядюшка изготовил даже огромный горшок, достойный называться котелком.
Пока дядюшка мастерил хозяйственную утварь, Клифтон со старшими сыновьями — то вместе с Марком, то вместе с Робертом — совершал прогулки, не отдаляясь более чем на одно лье от пещеры. Клифтоны посетили облюбованное дичью болото, кроличью лужайку, устричную банку, обитатели которой постепенно переправлялись в заповедник. Инженер все время искал какое-нибудь растение из семейства криптогамных,[136] способное заменить трут. И хоть поиски так и не дали нужных результатов, зато случай позволил мистеру Клифтону удовлетворить одно из самых жгучих желаний жены. Миссис Клифтон то и дело вздыхала, что совсем нет мыла. Инженер намеревался изготовить его, обработав растительные или животные жиры содой, полученной путем сжигания морских водорослей. Однако этот процесс занимал слишком много времени. К счастью, исследователям встретилось дерево из семейства сапиндовых — настоящее мыльное дерево, плоды которого дают в воде обильную пену, которая с успехом заменяет обыкновенное мыло. Причем один плод равносилен куску мыла, превышающему его по весу в шестьдесят раз! К огромной радости миссис Клифтон, эти удивительные плоды были немедленно предоставлены в ее распоряжение.
Глава семьи также хотел раздобыть если не тростниковый сахар, содержащийся исключительно в тропических растениях, то по меньшей мере аналогичное вещество, которое можно извлечь из клена или любого другого сахаросодержащего дерева. Поэтому инженер не прекращал упорных поисков в лесах острова.
Во время одной из таких прогулок Клифтон, сопровождаемый Марком, наткнулся на растение, которому чрезвычайно обрадовался. Именно этому растению предстояло особенно обрадовать дядюшку Робинзона.
Двадцать второго июня Клифтон с Марком исследовали правый берег реки, а конкретнее лесную зону, протянувшуюся на север от русла водного потока. Марк, пробираясь сквозь высокую траву, почувствовал непривычный запах, который источали растения с прямым стеблем, разветвлявшимся и становившимся цилиндрическим в верхней части. У этих очень клейких растений были цветы, собранные в гроздья, и крохотные семена. Марк сорвал несколько стебельков и отнес отцу.
— Где ты их нашел? — спросил мистер Клифтона сына.
— На лужайке, — ответил Марк. — Там их видимо-невидимо. Они мне показались знакомыми, но…
