Аль-Фараби, настоящее имя которого Абу Наср Мухаммед ибн Тархан, известен как талантливый философ и социолог, популяризатор воззрений Аристотеля и неоплатоник. Его перу принадлежит одна из первых в мире «утопий» — «Книга воззрений жителей идеального города», где автор размышляет об устройстве современного ему общества, пытаясь разработать «идеальную социальную модель». На ряд европейских языков переведен его «Большой трактат о музыке», в котором аль-Фараби описал свойства многих музыкальных инструментов и выдвинул ряд теоретических положений, оказавших влияние на средневековую музыкальную теорию.
Одним из образованнейших людей своего времени был Абу Райхан Мухаммед ибн Ахмед аль-Бируни, родившийся в 973 году в Хорезме и бывший, так же как Хорезми, узбеком. Бируни побывал в Индии, где изучил индийскую философию, теологию, математику. Знал греческую философию. Занимался астрономией, математикой, физикой, фармакологией, историей, литературой. Бегло говорил на турецком, санскрите, иврите, фарси, труды свои (а их было около 150) писал на арабском языке. Широко известны его «Канон Масуда» — энциклопедия по всем наукам, и прежде всего по астрономии; «Аль-Атхар аль-Бакыйа» — хронология древних народов; «Ас-Сайдаля фи-ат-тыб» — книга по фармакологии, только в нашем столетии уже выдержавшая несколько изданий.
Эпоха расцвета арабской культуры и науки выдвинула целую плеяду блестящих ученых-медиков. Имя Авиценны (Абу Хусейна ибн Абдаллаха ибн Сины), о котором написана не одна книга, стало синонимом врачебной добросовестности, трудолюбия, таланта. Студенты медицинских институтов до сих пор изучают его знаменитый «Канон врачебной науки» — медицинскую энциклопедию в пяти частях, — который явился итогом опыта греческих, римских, индийских и среднеазиатских врачей.
Наряду с «Каноном» Ибн Сины в Европе вплоть до XV века медицину преподавали по справочникам, книгам и трактатам Абу Бакра Мухаммеда бен Закарии ар-Рази, известного также как Разес. Великий иранский ученый-энциклопедист, врач и философ, Закария ар-Рази (865–925 или 934) начинал свою исследовательскую деятельность как алхимик. В тридцатилетием возрасте он серьезно увлекся медициной и, в противовес традиционным методам терапии, предложил лечение с помощью химических препаратов. Его методы были настолько необычны, что даже Авиценна отказывался применять их, а Бируни обвинял Разеса в том, что он своими снадобьями калечит людей. Самобытность ар-Рази проявлялась во всем: в его теологических работах, высмеивающих «пророков», его изысканиях в области астрономии, литературы, музыки, философии. Его позиция как ученого и человека выражена в учении о том, что нельзя слепо верить в заведомо якобы известное и не следует закрывать глаза там, где, казалось бы, исчезает привычная «логика»; он призывал постоянно пересматривать все известные теории, ибо, считал он, любая теория в какой-то момент может быть опровергнута, включая и его собственную теорию о зыбкости всех теорий.
Труды Разеса и Авиценны оказали большое влияние на другого выдающегося сына арабского народа — Абу-ль-Валида Мухаммеда Ахмеда ибн Рушда, известного более под латинизированным именем Аверроэс. Живший в XII веке, Аверроэс более двух десятилетий был главным лекарем при дворе Альмохадов — правителей Магриба и Аль-Андалуса. Медикам известны его работы по эпидемиологии оспы и исследования сетчатки глаза. Но основную славу снискала Аверроэсу его философская доктрина: он утверждал, что материя и мир существуют вечно, а не сотворены из «ничего». Из этого Аверроэс делал решительный вывод о том, что индивидуального бессмертия быть не может. Учение Аверроэса. противоречащее основополагающим религиозным догмам, подвергалось гонениям со стороны как христиан, так и мусульман и тем не менее в течение нескольких столетий продолжало будоражить умы и Востока и Запада. А в эпоху Возрождения в Италии существовали приверженцы его учения, именовавшие себя «падуанскими аверроистами».
Названные выше имена — лишь малая часть великих мыслителей раннего арабского средневековья, каждый из которых достоин глубочайшего уважения человечества: это аль-Газали и аль-Джахиз, Ибн Асакир и Абу-ль-Фида, Ибн Хальдун и Ибн аль-Атир, Яакут и аль-Идриси. историки и химики, географы и медики, путешественники и математики, философы и астрономы…
Общий расцвет культуры сопровождался и подъемом арабского литературного творчества. В халифате Омейядов был записан первый экземпляр Корана, рождались произведения в прозе и стихах. Литература арабов, словно волшебное зеркало, сквозь века пронесла отражение того, что происходило тогда в молодой и могучей империи: блестящие внешние победы халифов, роскошь придворной жизни, богатство вельмож — и все обостряющееся неравенство среди мусульман халифата: неравноправие, угнетение народа, ожесточенная борьба за власть.
В этот период творили такие поэты и писатели, как Абу Нувас, Ибн аль-Фарид, Хасан ибн Табит, Ибн аль-Зубейр Асади, Абдулла ибн Оман. Переводились на арабский язык индийские и персидские сказки, которые позже легли в основу знаменитой «Тысячи и одной ночи». Растущие классовые противоречия породили политические оды, в которых власть имущие обвинялись в отходе от исламских идеалов. Возник жанр рассказов «шуттар», которые аналогичны так называемым плутовским, или авантюрным, рассказам. В шуттар главными героями (их также называли «шуттар»; ед. ч. «шатыр») выступали те, кто из-за какой-нибудь несправедливости оказывался на самом низу общественной лестницы. Это могли быть нищие, плуты, мошенники, шуты — но все шуттар наделялись благородством и порядочностью, которых ни на дирхем не было у их антиподов.
Жанр, подобный шуттар, издавна существует в устном творчестве многих народов. Обездоленные видели в этих рассказах хоть какую-то возможность отомстить угнетателям, посмеяться над их глупостью, чванливостью, скупостью. Однако арабские шуттар играли в халифате куда большую роль. Известно, что они разжигали в народе недовольство, поднимали на бунт, требовали у властей изменений к лучшему. Арабские вельможи вынуждены были считаться с шуттар как с реальной и небезопасной силой, время от времени идя им на уступки, а порой даже обращаться к ним за помощью. Так, например, рассказывают об одном герое-шатыр Али-Зибаке, который в 443 году хиджры по просьбе самого халифа остановил вспыхнувшую в Багдаде междоусобицу суннитов и шиитов. В качестве отдельных отрядов герои шуттар нередко участвовали в войнах и всегда отличались героизмом и неустрашимостью — так по крайней мере утверждают столь авторитетные источники, как труды аль-Джахиза и ат-Табари. Широкая популярность персонажей шуттар в народе объясняется еще и тем, что их прообразы существовали и в доисламской поэзии арабов-кочевников. «В доисламский период „шуттар“ назывались „са’алюк“, — пишет сирийский критик и литературовед Фейсал ад-Джарф. — Типичный „са’алюк“ — это человек, изможденный голодом и нищетой, но его, несмотря ни на что, трудно победить или покорить. „Са’алюк“ — это храбрый защитник своих прав… от нищеты, притеснений, от несправедливости шейхов»[65].
