Этот случай показал, что профилактические меры, которые были приняты мной для избежания гибели в трещинах, были правильны. Они оправдали себя. Очевидна стала и целесообразность того, в чем я несколько сомневался, — привязывать к нартам самого себя. Конечно, лучше не падать в расщелины совсем, но такая страховка помогает, по крайней мере выбраться оттуда, уж если такое несчастье произошло. После этого происшествия я продолжал продвигаться к средней части ледника. Из аэрофотоснимков я понял, что летние потоки талой воды идут главным образом по этой части. Если воспользоваться для продвижения следами потоков, то, по-видимому, будет легче избежать попадания в трещины. Мы прошли еще метров 150 и достигли самой глубокой части одного из русел летних потоков, покрытой ровным слоем снега. Отсюда была видна прямая дорога к вершине.
Только теперь мы по-настоящему и начали восхождение. Но бежали собаки с трудом, снег был рыхлым, и они глубоко проваливались в него. Мы продвигались вперед со скоростью черепахи.
Вскоре собакам это надоедает, и, инстинктивно чувствуя, что по льду бежать им будет легче, они уходят с этой снежной дороги в сторону — на лед. Там нам угрожают трещины, но пока мы продолжаем успешно идти вперед. Я не перестаю размахивать хлыстом, и вот мы уже преодолели добрую треть расстояния до вершины. Здесь я останавливаюсь.
Сегодня в пути мы были одиннадцать с половиной часов. По дороге я снял с себя все вплоть до свитера, но все равно было жарко. Пот лил с меня градом. Трудный был день, и солнце палит нещадно.
Сегодня я прошел по такому пути, где не ступала еще нога человека. Это вовсе не значит, что на земле нет людей, которые бы в своих снах не мечтали побывать здесь. Совсем недавно мне вспомнилась история исследователя, не раз бывавшего в Гренландии, — Роберта Пири.
Военно-морской топограф, он открыл в себе призвание полярного исследователя. Ему впоследствии первым посчастливилось достигнуть Северного полюса. Пири путешествовал и по льдам Гренландии. Именно он дал название тому, фьорду, по которому я вчера шел. Теперь фьорд Индепенденс нанесен на все карты мира. Пири обнаружил его в 1912 году, когда, двигаясь по ледяному куполу Гренландии из района Туле, он достиг 82-й параллели. Это было 4 июля, в день празднования независимости Соединенных Штатов. Так и появилось на карте новое название: фьорд Индепенденс — фьорд Независимости. Кстати, мыс Моррис-Джесеп, исходный пункт моего путешествия, был назван также Пири в честь председателя комитета содействия покорителю Северного полюса. Очень может быть, что, глядя издалека на фьорд Индепенденс, Пири мечтал о том времени, когда он сможет пройти его пешком. Арктика увлекла Пири, когда ему был уже 31 год. Он предпринимал много попыток, чтобы добраться до Северного полюса. На исследование Гренландии он потратил ни много ни мало 20 лет своей жизни. Эта настойчивость в достижении своей цели, конечно, не идет ни в какое сравнение с моими усилиями. На путешествие к Северному полюсу я потратил 56 дней.
С Пири были эскимосы и упряжки собак. Но он не использовал ни самолетов, ни рации, да и приборы для астрономических наблюдений были в те времена куда более примитивны, чем сейчас. Ведь все это было почти 70 лет назад.
Да, я шел в одиночку. Но у меня было 16 собак, и каждые две недели — а в первый раз на одиннадцатый день пути — ко мне прилетал самолет, доставлявший очередную партию снаряжения и продовольствия. Наши путешествия несравнимы ни по тем трудностям, которые пришлось нам перенести, ни по результатам, которые были достигнуты.
Я счастлив был бы проявить хоть толику того упорства и той силы воли, что находил в себе такой великий человек, как Роберт Пири.
28 мая
Облачно, потом ясно. Температура воздуха — минус 2–3 градуса.
Из-за тумана не мог выйти в путь до 6 часов вечера. Солнце начинает снижаться. Если будет облачно, придется остановиться. Собаки, выбирая путь, бегут зигзагами. Поверхность ледника совсем не такая ровная, как вчера. По его восточной и западной сторонам тянутся горы высотой до 2 тысяч метров нал уровнем моря. Ледник довольно широк, и далеко на западе видны только их вершины.
При восхождениях на ледники у меня сложились два неукоснительных правила — в пути держаться понижений и ни в коем случае не суетиться.
Вновь принялся изучать аэрофотоснимки. Начиная примерно с того района, откуда я сегодня отправился в путь, опять тянется зона с большим количеством трещин. А в самой центральной части ледника видно как бы загрязненное, мутное пятно. Если приглядеться получше через лупу, то там можно обнаружить следы водных потоков. Несомненно, это низина. Эти аэрофотоснимки были сделаны в конце июля 1960 года с высоты 9,5 тысячи футов. Они довольно четки — видны даже трещины шириной до метра. Хорошо прослеживаются очертания гор у стенки ледника, что дает возможность ориентироваться.
Итак, я решаю вновь пересечь ледник по направлению к его центру. Поверхность его неровная: промоины от летних потоков глубоко врезаются в лед, и собаки бегут, как но волнам. Нарты переваливаются с боку на бок, и я еле удерживаюсь в них.
В самом центре ледник раздваивается. Устраиваю стоянку. За шесть часов пути прошли около 20 километров. Как и подсказывала нам карта, крупных трещин сегодня не встретилось. Это обнадеживало. Если завтра погода не изменится и будет так же ясно, восхождение надеюсь завершить.
29 мая
Пасмурно. Температура воздуха — минус 5 градусов. Мои координаты — 81° северной широты и 24° западной долготы.
И сегодня в путь отправился в 6 часов вечера. Поднимаемся по склону крутизной 10°. Приходится самому подталкивать сзади нарты. Лед неровный, волнистый, но нарты легко скользят по нему.
Вдруг шедшие впереди собаки исчезли. «Трещина!» — молниеносно догадываюсь я. Тут же остановив остальных, я осторожно подхожу к тому месту, где исчезли несчастные животные. Передо мной зияет отверстие, из которого торчат две веревки. Ширина трещины около метра. Ломом расширяю отверстие. Темно. Собак не видно, но веревки дрожат — значит, ни там барахтаются. Проверив, крепко ли привязан я сам, пропускаю вновь карабин через боковые шнуры обвязки нарт и начинаю вытаскивать собак. Очень темно. От страха несчастные дрыгаются и визжат что есть силы. Все собаки сбились в кучу вокруг отверстия. «Как бы не провалились!» — подумал я, и тут же одна из них, стоявшая на другой стороне трещины, исчезает с моих глаз. Остальные в испуге отскакивают.
Жертва болталась метрах в шести от поверхности. Я совсем было поднял ее из бездны, и она уже цеплялась лапами за край, как вдруг — надо же такому случиться! — ошейник ее отстегнулся, и в руке у меня осталась пустая веревка. Из темной расщелины не доносилось ни звука. Через секунду те собаки, которые первыми свалились в трещину, подняли такой страшный вой, что все внутри у меня заледенело.
