— Почему?
— Кажется, японцы строили во время войны какие-то укрепления и им понадобилась территория, на которой оказался памятник.
Меня это очень удивило, ведь во время военных действий в период второй мировой войны на Тихом океане у японцев были заботы и поважнее, и тем не менее памятник перенесли. Значит, местный комендант с уважением относился к исследователю Каролинских островов.
— На нашем маленьком острове произошло много удивительных событий. Видите эту каменную стену? Вид у нее очень древний, а построена она лишь в конце XIX в. Здесь у нас уже вовсю хозяйничали немцы, тогда как формально остров принадлежал Испании. Тут находились немецкие торговцы и протестантские миссионеры. Когда ситуация накалилась, вмешался папа и признал преимущества испанцев в Микронезии, хотя и оставил немцам некоторые права в торговле. После этого решения в Мадриде, а может, в Маниле постановили построить в этих местах стратегический пункт, защищенный каменными стенами, — Колонию де Сайтъяго — й, естественно, выгнать протестантских миссионеров. Остатки стены, которые вы видите, — работа испанцев, а те живописные развалины колокольни свидетельствуют о присутствии здесь немецких капуцинов. Когда немцы пришли сюда окончательно, то оставили в силе название «Колония», которое сохранилось и до сих пор. Больше всех «потрудились» на острове японцы. Возделывание маниоки и плантации сахарного тростника, сахарный завод — это их рук дело. Из этого сырья во время второй мировой войны вырабатывалось огромное количество спиртных напитков для нужд армии…
Мистер Лоуренс замолчал. В это время к нам подошел человек и очень тепло приветствовал Лоуренса. Они заговорили. Вероятно, это был какой-то местный язык, так как я не понял из их разговора ни слова. Однако хранитель музея показал себя светским человеком и представил меня своему знакомому, подчеркнув при этом, что тот живет на атолле Нгатик, в 100 милях от Понапе. Новый знакомый был видный мужчина — высокий, с характерным для микронезийцев оттенком кожи цвета меди и удивительно светлыми глазами. Он прекрасно говорил по-английски.
Они еще немного побеседовали, и Билли (так звали микронезийца) ушел. Они договорились с хранителем музея, что встретятся позже.
— Билли с семьей живет на Нгатике, — еще раз многозначительно подчеркнув этот факт, сказал хранитель музея.
— Видимо, у всех жителей Нгатика такие же голубые глаза? — спросил я наобум, так как никак не мог понять, зачем он несколько раз усиленно подчеркивал название этого атолла.
— Так вы все-таки обратили на это внимание, — обрадовался Пенсл. — Ведь Билли — прямой потомок бунтовщиков-китобоев. Кстати, среди моих предков тоже есть французский китобой, — не без гордости добавил хранитель музея.
Теперь мне все стало ясно. Речь шла об известном массовом убийстве всего мужского населения атолла Нгатик, совершенном взбунтовавшимся экипажем британского китобойного судна. В 1800 г. эти люди перестреляли всех островитян мужского пола, чтобы без помех повабавиться с их женами и дочерьми. Это омерзительное истребление аборигенов, собственно, не произвело никакого впечатления на весь остальной мир, а часть матросов навсегда осела на атолле, дав начало новому поколению и даже новому языку, представляющему собой смесь местного и английского. Я не понял, почему Лоуренс так гордился своим французским предком, который наверняка был не меньшим негодяем, чем его английские коллеги.
— Как добраться до Нгатика? — поинтересовался я.
— Надо нанять частную лодку или попробовать воспользоваться средствами связи, находящимися в распоряжении администратора округа. Но я не советую вам ехать туда в это время года. Видимо, близится тайфун. Здесь ничто не изменилось за многие века. И сейчас тайфуны такой же силы, что и те, которые некогда на-чисто смели жителей с Пингелапа и Мокила. Уцелели лишь немногие семьи, которых после катастрофы немцы переселили сюда, на Сокес. Здесь было свободное место. После бунта против властей и расстрела предводителей часть жителей Сокеса была принудительно переселена на Яп.
Пенсл Лоуренс оказался ходячей энциклопедией знаний о своем острове. За обедом он подробно рассказал мне о том, как Понапе был обстрелян американским флотом: 1 мая 1944 г. часть крейсеров адмирала Ли в течение 70 минут стреляла из 16-дюймовых орудий.
В другой раз он поведал мне удивительную историю о последнем пирате Океании, который некогда имел резиденцию в этом округе на острове Кусаие[29], на расстоянии около 300 миль от Колонии.
Список «деяний», а также жен Уильяма Генри Хайса, последнего пирата Тихого океана, составить невозможно. Ясно одно — он огромен. Уильям был американцем ирландского происхождения. Он родился предположительно в 1829 г. в Кливленде, в баре, принадлежавшем его отцу. В последующие 20 лет молодой человек не проявил ни усердия в работе, ни достойных черт характера. Около 1848 г. Балли (он получил такую кличку) некоторое время метался по золотоносным районам Калифорнии, а затем из Сан-Франциско отправился в Китай. В те времена китайские берега были опасны, а Южно-Китайское море буквально кишело неизвестными судами с таинственными грузами на борту, на которых частым явлением стали убийства, грабеж и насилие. Балли Хайс прекрасно освоился на новом месте и вскоре стал владельцем судна, которое непонятным образом сначала оказалось его собственностью, а затем — домом и источником заработка. Шлюп «Кантон» открыл на удивление длинный список судов, которые Балли в последующие годы увел, украл, захватил или потопил.
У Балли Хайса была довольно оригинальная манера зарабатывать деньги. Например, он грузил товары какого-нибудь доверчивого торговца на свой корабль, затем ночью снимался с якоря, забывая в «смятении чувств» заплатить за доверенный ему груз. Время (XIX в.) и тогдашнее положение дел на Тихом океане позволяли ему проделывать такие номера неоднократно.
Балли Хайс плавал от Батавии до Сиднея и от Сингапура до Фримонта. Всюду, где появлялся, он устраивал великолепные приемы в кают-компании своего корабля, что позволяло ему приманивать все новые жертвы для своих афер. Говорят, Хайс обладал привлекательной внешностью — густые светлые волосы и золотистая борода, красивый, звучный голос. У него было три пуделя и три канарейки. На корабле у Балли обычно находилась как минимум одна жена: он принадлежал к числу мужчин, у которых никогда не было недостатка в возлюбленных.
Скандалы и приемы, которые устраивал Хайс, вызывали всеобщий интерес почти во всех портах Тихого океана, но особенно серьезное значение придавали им его многочисленные кредиторы. Так, например, в 1857 г. им удалось наложить секвестр на судно Хайса в порту Фримонт и продать его с торгов за 1200 фунтов стерлингов. На некоторое время Балли исчез из порта и под видом торговца появился в Аделаиде. Здесь он женился на одной жалостливой женщине, объявил себя банкротом и бежал. Затем Балли оказался — для разнообразия — в Мельбурне. Вместе с ним в город прибыли его золотистая борода, три канарейки и три пуделя. Разумеется, Балли и здесь сопутствовал успех в обществе. Ему даже поручили командование великолепным фрегатом под названием «Орестес». Однако владелец судна был настолько предусмотрителен, что в первый рейс «Opecfeca» на Гавайи приставил к капитану Хайсу суперкарго. На Гавайях доверенный человек, конечно, вышвырнул золотобородого капитана с корабля. Правда, Балли уже успел завладеть значительной суммой денег, которые до того были собственностью пассажиров первого класса.
