Скорпион удовлетворен. Он нежится на солнце, этот владыка своего маленького мирка. Коричневые мухи — довольно редкая добыча; чаще попадаются муравьи или нагруженные густым нектаром пчелы, отдыхающие на пути к своему тайному гнезду. Но пробил час и скорпиона.
Протянув руку над валуном, молодой бабуин хватает его. Инстинкт говорит обезьяне, что жало насекомого страшно ядовито. Поэтому рука, так похожая на человеческую, осторожно поднимает вверх членистое тельце. Скорпион борется, стараясь своим извивающимся хвостом достать волосатую руку. Если ему удастся ужалить, только одна внезапная боль от укола заставит молодую обезьяну подскочить над отвесной скалой. Но скорпион не смог использовать свое оружие. Другой рукой бабуин оторвал последний из семи сегментов, на котором корчится теперь в муках острый коготь. Скорпион беспомощен. Бабуин рассматривает свою добычу, обрывает раздражающие его клешни и одним движением губ проглатывает насекомое.
Потом бабуин идет вдоль хребта и снова ищет что-то у неровного подножья утесов. Он отбился от стада, но нашел пищу, лакомый кусочек; его не оттолкнули более сильные самцы или бешеные самки, хватающие все подряд для своих детенышей. Довольная обезьяна, изредка подпрыгивая, быстро передвигается на четвереньках. Но и она находит свою смерть.
О'Брайен крался за бабуином более часа, как тень, бесшумно дюйм за дюймом переползая от скалы к скале даже тогда, когда большое расстояние в сотни ярдов отделяло его от добычи.
Потом наступил момент, когда мир сузился до черных четких линий в оптическом прицеле. Перекрестье остановилось на спине бабуина, охотник нажал на влажный от пота спусковой крючок, ружье дернулось в его руках, в нос ударил резкий запах пороха, раздался звон выброшенной латунной гильзы.
Пуля угодила в позвоночник молодой обезьяны. Изогнувшись, она высоко подпрыгнула, покатилась в пропасть и разбилась о скалы.
В воздухе раздался дикий рев бабуинов-часовых. Стадо в ужасе бросилось бежать от грома ружейных выстрелов. Смерть находила их, а они не понимали ее причины.
Снова наступила тишина. Ничто не двигалось. Зной волнами расходился над скалами и россыпями камней.
О'Брайен ушел, когда Грэйс еще спала. Проснувшись, она увидела, что осталась в пещере одна, и испугалась. Она вышла к костру у входа и съела свой скудный завтрак.
Где-то среди ущелий бродил О'Брайен, двигаясь от скалы к скале, как большая тень, и выискивая очередную жертву, любую, которая была бы только съедобна…
Сидя перед пещерой, Грэйс грелась в лучах утреннего солнца. Подбросив в костер несколько суковатых веток, она думала о том, что теперь они с О'Брайеном одни и никогда уже не покинут эти горы. Их не найдут. Они останутся здесь, состарятся и умрут.
Это было ясно с самого начала. Если бы границы цивилизованного мира или просто водоем находились поблизости, в каньоне определенно встретился бы какой-нибудь скот. Не может быть, чтобы траву и воду, такую драгоценную для этих мест, не использовали. Но никаких следов белых или черных людей, старых стоянок, фургонов кочевников-буров, ничего, указывающего хоть на какие-либо признаки цивилизации, здесь не было. Ничто не свидетельствовало о том, что в каньоне кто-то жил, за исключением бушменов, пребывание которых здесь относилось к очень давним временам.
Их не спасут. Разве что пролетит самолет, и летчик заметит людей в пустыне. Моторизованная экспедиция, пересекающая необъятные просторы песков, также может обнаружить их здесь. Но если это и случится, то лишь в далеком будущем.
Грэйс вернулась в пещеру и выпила оставшуюся в одной из бутылок воду. Подняв пустую скорлупу страусового яйца, она снова вышла на солнце, направляясь к прудику, чтобы искупаться и наполнить все сосуды.
Остановившись у воды, молодая женщина стала раздеваться.
Слева от нее среди скал что-то зашевелилось. Человек. Страх сковал ее сердце… бушмен… Грэйс повернулась и бросилась бежать, изо всех сил призывая на помощь О'Брайена.
Незнакомец быстро догнал ее, схватил и ладонью зажал рот. Грэйс попыталась вырваться, обернулась и сразу успокоилась. Это был Майк Бэйн.
Рыдая, стояла перед ним Грэйс. Она плакала от счастья. Майк вернулся. Он не погиб, не погиб…
— Где О'Брайен? — спросил Бэйн необычно резким голосом.
Грэйс молча вытирала глаза. От волнения она никак не могла застегнуть блузку.
— Где О'Брайен?
— На охоте, — проговорила Грэйс. — Откуда ты взялся? О'Брайен сказал, что ты ушел от него, стремясь выбраться отсюда. Мы думали, ты погиб.
— О'Брайен бросил меня там, Грэйс. Он приказал идти вперед и не возвращаться. Пригрозил, что убьет, если я вернусь. То же он сделал со Смитом. И сам сказал об этом.
Она не верила ему. Майк был грязен и изможден. Казалось, в любой момент он может упасть в обморок. Наверно, жара окончательно доконала его.
— Садись, Майк, — предложила Грэйс. — У нас еще есть кое-что. Покушай и отдохни как следует.
— Следующая очередь твоя, — продолжал Бэйн. — А также Гриммельмана. Если О'Брайен узнает, что я вернулся, то застрелит меня. Вот почему я и поджидал тебя у прудика, чтобы рассказать всю правду.
— Гриммельмана нет, — произнесла Грэйс.
— Как нет?
— Умер от яда. Порезался о наконечник от копья, который как-то нашел.
— Кто был с ним? Ты?
— Нет. Он ушел с О'Брайеном искать пчел и мед. В один из каньонов.
— О'Брайен — убийца, Грэйс. Он убил Гриммельмана. Под дулом ружья заставил Смита уйти в пустыню. Точно так же поступил и со мной. Не веришь?
— Это неправда, Майк, — Грэйс тяжело опустилась на песок. — Ты, должно быть, ошибаешься. Ты должен ошибаться.
— Поверь мне!
— Не знаю. — Долгим взглядом она посмотрела на него. — А впрочем, он жесток и, пожалуй, способен на это.
Но ведь она любила его и принадлежала ему.
— Хочешь пить? — спросил Бэйн, кивнув в сторону бутылки и большой яичной скорлупы.
— Да.
— Тогда пойдем к прудику, наберем воды и вернемся в пещеру, — предложил Майк. — Нам надо быть там к приходу О'Брайена. Следует отнять у него ружье. Он убьет меня, если я не сделаю этого раньше.
— Убьешь его? — воскликнула Грэйс.
— Если придется.
— Что же ты собираешься делать?
— Не знаю. Полагаю, мне следует его убить, но я вряд ли способен на это. Даже на О'Брайена у меня не поднимется рука.
— Не могу поверить, — проговорила Грэйс.
— У О'Брайена много шансов остаться в живых. Но одному, — продолжал Бэйн. — Кто-нибудь когда-то пролетит здесь. И О'Брайен дождется. Он расскажет о катастрофе и о том, как все мы погибли один за другим. Гриммельман — от яда, я — от укуса змеи, ты — от солнечного удара. А он уцелеет.
