Я протерла мягкой тряпочкой уже очищенный и промасленный стол с ананасовыми ножками и расставила вокруг стулья. Еще раз провела инвентаризацию. Бальный зал уже не миф, и стол в нем настоящий, и стулья. Для полного воплощения мифа остается только назначить дату и пригласить гостей. И повара. Я прикидывала, кто где сядет. Отодвинула Барлоццо подальше от Миранды и поближе к Орфео, посадила Тильду рядом с Лукой, Неддо — по правую руку от себя, а Эдгардо — от Фернандо. «Нельзя посадить за один стол здешних и городских. Просто нельзя. Всем будет неловко. Никто из них на такое не пойдет». Пора это исправить!
Наши вещи переехали от magazzino на Виа дель Дуомо одним рейсом не слишком большого черного грузовика, и пятеро спустившихся из кабины и кузова людей разгрузили и перетащили все в бальный зал. Фернандо распоряжался правильной расстановкой тщательно помеченных коробок и мебели. Не прошло и часа, как грузчики пожали моему мужу руку, пожелали нам всего хорошего — все произошло до обидного просто.
Мы дома. Каждая дощечка и ложка на месте. Вместе с нами. Не сговариваясь, мы машинально направились по темной узкой лестнице в спальню и начали работу с нее. Фернандо свинтил желтую деревянную кровать, повесил тяжелые красные с золотом занавеси на кованую раму baldacchino, уложил пружинный матрас, и мы повалились на него, победно размахивая руками и ногами. Дома! Я стелила белье и, не глядя, знала, как Фернандо расправляет на нашей кровати те же бордовые простыни, что и в наше первое утро в Сан-Кассиано. Я все устроила в комнате, расстелила ковры, заполнила шкафы нашей одеждой, расставила лампы, а все, что осталось, покидала в коробки, отодвинутые к стене. Мне нужно было заняться кухней.
Миранда предлагала свою помощь, и Тильда тоже, но я отказалась, сказав, что запаслась пока только временем. Я не сомневалась, что они все равно явятся, Миранда уж точно, и невольно прислушивалась, не идет ли она по лестнице.
Простая кухня Бренцы включала совершенно изумительные устройства, доставленные и установленные несколько дней назад. Я их как следует отскребла и отмыла, и они выстроились вдоль одной стены. Однако на этом его щедрость иссякла. Не было ни шкафов, ни рабочих мест — ничего. Он за несколько недель до того показывал нам план обстановки — в надежде, что мы выберем остальную кухонную мебель через него и оплатим сами. Так считал Фернандо. Но мы только сказали: «Как красиво. Просто замечательно». А потом обмерили свободное место, перемерили еще раз и вызвали местного столяра, который не столько изготавливал новую мебель, сколько разбирал старую и переделывал согласно потребностям клиента. Ему понравилась просторная кухня с высоченными потолками, понравилось даже тусклое освещение из единственного окошка, прорезанного в северной стене. Он показал нам доски вишневого дерева с богатой текстурой от четырехметрового гардероба, купленного им из ризницы запустевшей церкви в Монтепульчано, и предложил сделать два буфетных шкафчика высотой по пояс и один широкий высокий посудный шкаф. Мы согласились. Столяр отвел нас к marmista, жившему у вокзала, и тот, выслушав нас, сказал, что нам, для двух шкафчиков у плиты и мойки, нужны столешницы rosso di Verona, красновато-розового мрамора, добывавшегося в холмах под Вероной. Накрытые мраморными столешницами буфетные шкафчики превратятся в рабочие столы, а еще одна такая же плита пригодится для центрального стола, где я могла бы делать хлеб, пасту и пироги. А если стол хорошенько отскрести, можно за ним же и обедать. Меня подкупила мысль месить тесто для хлеба там же, где мы потом его съедим. Оба мастера дали точную оценку стоимости материала и работы и назвали точные сроки исполнения, которые оба соблюли.
Тем временем Фернандо соорудил из обрезков дерева простую раму с тремя перекладинами, вбил в нее мясницкие крючья разных размеров и повесил над мойкой — роскошная стойка для кастрюль и кухонной утвари. Я распаковала медную посуду, перемыла, вытерла и расставила. То же самое проделала со всеми сковородами, сотейниками, ложками и мутовками, и кухня засверкала. Временами я отходила заглянуть одним глазком в столовую, полюбоваться на стол и стулья.
— Что недоделали сегодня, придется отложить на завтра, — сказал серый от усталости Фернандо.
Мы вымылись, переоделись и прошли несколько метров по Пьяцца дель Дуомо, спустились в крошечную кантину «Фореси» и спросили бутылку «Совиньон Бланк» из Кастелла делла Сала. Мы сказали, что аппетита у нас нет, что постель сегодня манит нас больше ужина, что мы с утра пойдем к Франко и плотно, не торопясь, пообедаем. Совиньон мы разделили с нашим почтальоном, который зашел выбрать себе вино к ужину. И с его друзьями, заглянувшими на aperitivo. Застегнув куртки от ветра, мы вернулись на Виа дель Дуомо, где у дверей номера 34 нас ждала Миранда. Поставив на ступеньку картонную коробку, укрытую белой салфеткой, она увлеченно беседовала о чем-то с Барлоццо.
— Где вы были? — с материнской заботой осведомилась она.
— Я думала, ты не придешь — то есть, я знала, что придешь, но было так поздно, и… — отвечала я Миранде, обнимая Барлоццо и обращаясь к нему:
— Почему ты не позвонил, чтобы мы тебя дождались?
Я так счастлива была видеть их обоих и вдруг почувствовала, что проголодалась, я умирала от голода, и Фернандо поднял укрытую салфеткой коробку и понес ее в дом и вверх по лестнице, а Барлоццо закинул за плечо полиэтиленовый мешок для покупок, полный винных бутылок. Значит, он сегодня ужинает дома, решила я.
— А кто у тебя сегодня готовит? — спросила я у Миранды.
— Все предусмотрено. Сделала жаркое и суп, а с брускеттой и салатами мальчики справятся. Я бы ни за что на свете не пропустила этого вечера, — объясняла она, пока я открывала дверь в заставленный мебелью бальный зал.
Я пыталась им что-то показывать, отзывалась, как могла, на их восторги, но голова была занята единственной мыслью: что никто не мог бы согреть новый дом лучше, чем эти Князь и Богиня.
Миранда принялась распаковывать принесенную коробку, извлекать терракотовые мисочки с разными кушаньями, суповую кастрюлю, обвязанную посудным полотенцем, еще одну, скрывавшую жареного кролика, фаршированного колбасками и диким чебрецом. Она командовала всеми, велела мне выложить на кухонный стол столовое серебро и салфетки, которые принесла с собой, через стол кинула Фернандо штопор и затолкала Барлоццо на стул, как в пруд, в котором собиралась его утопить. Она извинялась и сокрушалась, что принесла так мало на четверых, когда прозвонил звонок.
Я открыла дверь Эдгардо. И двум большим пальмам в великолепных белых с синим фарфоровых горшках, за которыми просматривался Петр.
