Но Грэйс ничего не ответила и пошла прочь от колодца. Смотав веревку в кольцо, Бэйн последовал за ней.
О'Брайен слышал, как уходили Грэйс и Майк. Он проиграл; они перехитрили его. Но его день придет.
Он обошел вокруг стен. Скала была скользкая и твердая как сталь, а сам колодец напоминал перевернутую воронку. Выбраться невозможно и о побеге нечего думать. Бэйн не оставит его без пищи и воды. И он подождет. Его оружие — время.
Итак, он в одиночке. А ночи будут холодными. Надо попросить Бэйна отдать ему старый пиджак или жакет. Может быть, придется провести здесь всю жизнь или долгие годы. О'Брайен сразу же отбросил эту мысль. Нет. В яме он пробудет не более дня. Всего только день. Завтра он выберется и уже никогда снова не попадет в этот каземат.
Прежде чем ночь опустилась над горами, Бэйн и Грэйс пришли к колодцу. Они бросили вниз два одеяла, спальный мешок и свитер Стюрдеванта. На склонах каньона ночи были холодными, но принести дров для костра оказалось невозможно. Более того, это было опасно. Бэйн не чувствовал уверенности в том, что О'Брайен беспомощен, даже находясь на дне глубокой ямы. Майку совсем не улыбалось снабжать этого злодея дровами. Уж слишком он изобретателен и находчив.
Они бросили вниз шесть дынь, немного сот и два куска сушеного мяса.
— Вытащи меня, Грэйс, — стал опять молить заключенный.
— Я боюсь тебя, — ответил ему Бэйн. — И Грэйс тоже.
— Это неправда.
— Правда, — подтвердила Грэйс. — С тобой что-то случилось. Нечто такое, что я чувствую, но понять не могу.
О'Брайен разразился громким хохотом; его белые зубы сверкали, длинные черные волосы разметались, касаясь мускулистых плеч. Он так смеялся, словно все, что с ним произошло, было просто веселой шуткой. Грэйс искоса взглянула на Майка. На какое-то мгновение оба почувствовали жалость к своему пленнику. Может быть, они все-таки ошибались?
— Лучше выпусти меня отсюда, Бэйн, — с угрозой сказал О'Брайен. — Сейчас я еще спокоен. Но через пару дней терпение у меня лопнет, и я выберусь отсюда. А потом брошу тебя в эту яму. Вас обоих. Лучше вытащите меня, пока я не разозлился всерьез.
— Ты не выберешься, — сказал Бэйн.
— Ну, это мы еще посмотрим. Как-нибудь ты придешь сюда и увидишь, что яма пуста. Дрожа от ужаса, ты помчишься к пещере, а я, быть может, буду уже поджидать тебя там. Или наблюдать за тобой с утесов, ожидая ночи, когда ты уснешь над моим ружьем.
— Тебе не выкарабкаться, — повторил Майк. — Ты похож на клопа в стакане. Лишь крылья могут помочь тебе сбежать.
— Последний раз предупреждаю, Бэйн. Вытащи меня.
— К сожалению, — вмешалась Грэйс, — мы не можем этого сделать. Ты бросил в пустыне Смита и Майка и пытался точно так же поступить со стариком. И ты будешь сидеть здесь, пока не придет помощь. — Она повернулась к Бэйну. — Пойдем, Майк.
Они ушли, и О'Брайен снова остался в одиночестве. Наступила ночь, стало холодно. Он лежал в спальном мешке и обдумывал возможность побега.
Он убежит. В этом у него не было теперь ни малейших сомнений. Убежит потому, что всю энергию, всю волю сосредоточит на своем освобождении. Побег из колодца — спасение, а секрет спасения — в умении приспосабливаться. Все обстоит весьма просто. Ты должен примениться к ситуации, ко времени, к месту, иначе погибнешь. Спасение сильнейшего означает лишь спасение наиболее приспособленного. Именно поэтому человек прошел долгий путь от собирателя подножного корма до владыки вселенной. Тело его было слабым и хилым, но человек получил возможность приспосабливаться к окружающей среде. Его организм не мог одинаково хорошо справляться со всеми необходимыми функциями, но какие-то действия оказался способен выполнять так, как этого требовала природа. Бездна времени ушла на это! Но человек чудесным образом изменился. Он приспособился и уцелел, в то время как тысячи других форм жизни исчезли.
Для современного человека выжить — это значит проявить свои умственные способности. Упрямые умирают как мученики; фанатики и философы погибают перед лицом внезапных изменений. Чтобы уцелеть в наше время, надо обладать гибким умом, уметь приспособиться к новым законам, идеалам и морали. У современных людей должен быстро меняться образ мышления.
И он выживет. Потому что оказался самым изворотливым из всех. Для него это не составит труда. Он свободен от глупой сентиментальности и не признает никаких законов.
Бэйн посещал О'Брайена два раза в день, следя за тем, чтобы у него всегда была вода и пища.
— Принеси-ка мне еще сушеного мяса, — сказал как-то охотник.
— Хватит с тебя.
— Ты пожалеешь об этом, когда я выберусь отсюда.
— Если это случится, тебя посадят в тюрьму или сошлют куда-нибудь подальше.
— Не глупи, Бэйн. Скоро я убегу. А тогда — берегись. Я стану охотиться за тобой. В темноте…
Бэйн вернулся в пещеру. Становилось прохладнее. К тому времени, когда они с Грэйс внесли угли и развели костер, поднялся ветер и послышались отдаленные раскаты грома. Разогрев несколько кусков вяленого мяса, они съели его, потом приступили к дыням и меду. И тут произошло нечто странное. Пошел дождь.
Капли его падали не на рыхлую землю, которая накапливает и сохраняет влагу. Дождь лил на опаленные каменистые склоны, на почву, никогда не видевшую корней растений, изрезанную лощинами, промоинами и миллионами складок. Он поливал бесплодные ущелья и вершины черных гор.
Вода собиралась в углублениях и водопадом переливалась через сдерживающие ее каменные запруды. Она стекала по склонам, собиралась в ручейки, сбегала в овраги.
Ручьи разбухали, вбирая в себя крошечные притоки. Земля впитывала только часть влаги — так много ее было. Вода застала обитателей пустыни врасплох в их норах, гнездах и ямах; мыши, ящерицы, пауки и змеи тонули, тела их плыли по воде. Дождь перешел в ливень. По склонам с шумом неслись бурные потоки. Вот подмытый тяжелый камень, набирая скорость и стукаясь о берега, покатился, увлекая за собой другой, царапая гранитное русло.
Попав в другой поток, он с треском раскалывается. Так постепенно образуется гравий.
Миллионы ручьев стекают на дно каньона, размывая прорезанные дождями и разрушенные временем канавки.
Майк Бэйн с Грэйс отошли от костра, не торопясь, вышли из пещеры и стали под дождь, подняв вверх головы и чувствуя, как холодные тяжелые капли падают на их лица. Это было так приятно, что оба стали смеяться и прыгать как дети. Схватив Грэйс в объятия, Майк поцеловал ее и что-то крикнул в небо. Грэйс побежала, поднимая брызги, через одну из неглубоких луж, заполнившую похожую на блюдце впадину в сотне ярдов от входа в пещеру. Бэйн бросился следом за ней. И тут Грэйс, неожиданно повернувшись, плеснула ему водой прямо в лицо. Он схватил ее снова, и они, споткнувшись, плюхнулись в воду. Майк поцеловал ее еще раз. Она вдруг как-то сразу присмирела. Теперь они почти не сознавали, что сидят во все увеличивающейся громадной луже.
