— Я любила О'Брайена, — произнесла Грэйс, — а может быть, все еще люблю его. Я должна сказать тебе это.
— Прости меня, — смутился Бэйн. — Понимаю.
— Мне кажется, он убил Гриммельмана, но когда мы с ним остались здесь одни, это уже не имело для меня никакого значения. Мне было все равно. Нас осталось только двое. И он был мне нужен, Майк. В нем было все, чего мне хотелось, а потом появился ты со своим страшным приговором…
— Знаю, — прервал ее Бэйн. — Мне он тоже чем-то нравился. Извини меня.
— И все же я уверена, что он убил Гриммельмана, — продолжала она.
— Забудь об этом, — сказал Майк.
Вокруг них лилась вода. Они смотрели, как она падает на поверхность лужи: множество скачущих капелек рождали какую-то дикую музыку.
— Мне было все безразлично, — снова заговорила Грэйс. — Вот это-то меня и беспокоит. Я ошиблась, так ужасно ошиблась!
— Все дурное перестало существовать, после того как разбился наш самолет, — успокаивал ее Бэйн. — Мне самому казалось, что лучше покончить с собой, чем умереть голодной смертью. А ты хотела жить и быть с ним вместе. Не терзайся. Все теперь в прошлом.
— Но ведь это грех.
— Я хотел умереть, а ты — жить, — убеждал Майк. — Мы оба совершили ошибку. Ослепли на какое-то время.
— Каждый из нас поступал сообразно своим убеждениям, — согласилась Грэйс. — Мне нужен был мужчина, ты хотел свести счеты с жизнью, а О'Брайен стремился уцелеть. Может быть, мы так же плохи, как и он… Возможно, смерть Гриммельмана — не убийство, а Смит и Стюрдевант живы. Можем ли мы осуждать его?
— Да я и не осуждаю его, а защищаюсь от него, — возразил Бэйн. — Я тоже хочу жить и хочу, чтобы и ты осталась в живых. Мы все в чем-то виноваты друг перед другом. Но нас с тобой это волнует, нам жаль, что все так получилось. Нас, но не О'Брайена. Вот чем мы отличаемся от него.
Грэйс кивнула, соглашаясь.
Ливень усиливался, из-за шума дождя стало трудно разговаривать. За несколько ярдов уже ничего не было видно.
Майк и Грэйс вскочили и побежали к пещере, в укрытие, к своему костру. Кое-как обтеревшись лоскутами старой одежды, они подбросили дров в огонь.
— Не целуй меня больше, Майк, — попросила Грэйс.
— Прости.
— Все могло быть по-другому, если б мы были одни. Меня ничто бы не беспокоило. Все стало бы просто. Ведь ты мне очень нравишься.
— И поэтому ты помогла мне справиться с О'Брайеном?
— Нет. — Она покачала головой. — Просто с ним я уже больше не чувствовала себя в безопасности. Начала его бояться.
— И это пересилило все остальное?
— Да. После того как он рассказал о случае с Гриммельманом, я стала опасаться за свое будущее. Подумала, что и меня он когда-нибудь пошлет в пустыню. Ты так не поступил бы и умер от голода вместе со мной.
— В самом деле? — удивился Майк. Он никогда не задумывался над этим.
— Конечно, — подтвердила Грэйс. — Или ушел бы сам. Ты не похож на него.
— Мы никогда не знаем, на что способны.
— О'Брайен знает.
— Это уж точно! Значит, он само зло.
— Он не злой, Майк. У него просто другие взгляды на жизнь, не как у нас. Если все хорошее и плохое перестало существовать после катастрофы, то взамен пришло нечто другое. Возможно, это законы О'Брайена, кто его знает. Так сложились обстоятельства. О'Брайен здесь ни при чем; он просто пытается выйти из положения.
— Выжить могут только наиболее приспособленные, так он считает.
— Похоже на то.
Наступило продолжительное молчание.
— Когда мы выберемся отсюда, я буду ухаживать за тобой, — неожиданно произнес Бэйн. — Если ты будешь свободна, конечно.
— Пожалуйста.
— И ты не будешь возражать?
— У нас много общего, Майк, — ответила Грэйс. — Я не представляю, как буду жить дальше с кем-либо еще. Мы были с тобой в пустыне. А это очень много значит. После всего, что мы пережили, вряд ли кто-нибудь поймет нас.
Костер горел хорошо, и они быстро согрелись. Дождь все лил и лил.
— Можешь положиться на меня, — проговорил Бэйн. — Ты, видно, всегда выбираешь не того парня, что тебе нужен.
— Да, это так, — согласилась Грэйс. — Может быть, чувство к О'Брайену было лишь чисто физическим влечением или желанием прислониться к кому-то сильному. Мне хотелось, чтобы ты понял это. Кем бы он ни был, он мужчина. И так не похож на моего Эндрю. На какое-то время мне больше ничего и не надо было.
— Знаю, — отозвался Бэйн. — Я встречал женщин, которые рассуждали, как ты. Представляю себе, что это значит.
Он вспомнил девушку из Рангуна и еще одну — из Касабланки. Наступила ночь. Они поужинали и легли спать.
* * *
Дождь лил на О'Брайена.
Он открыл глаза и медленно поднялся, словно тигр, потягивающийся после полуденного сна. Запрокинув голову, охотник улыбался; дождь барабанил по его лицу и губам. Жестом, старым как мир, он повернул ладони кверху, приветствуя живительную влагу. Насквозь промокнув, он весь так и блестел от воды. Тоненькие струйки стекали сверху, и он то стоял под ними, как под душем, то ходил вдоль гладких стен. Дождевая вода наполняла колодец. Вот она поднялась на дюйм, на два, на три; струйки воды, сливаясь друг с другом, образовывали маленькие водопадики и все больше отклонялись от стен над его головой.
Вода уже поднялась на фут. О'Брайену стало страшно. Он утонет здесь. Сложив ладони рупором, охотник заорал, пытаясь перекричать шум проливного дождя:
— Бэйн! Помоги… Помоги…
Однако он быстро понял, что все его попытки позвать кого-либо бесполезны, и перестал кричать. Теперь он умрет. И бессилен что-нибудь сделать, если не придет Бэйн. А Майк не придет, пока не прекратится дождь. Но тогда будет уже слишком поздно. Колодец наполовину зальет водой, а О'Брайен будет плавать в нем, словно мертвая муха…
Он остановился посреди колодца. Ливень теперь был так силен, что пришлось закрыть глаза. Вода поднялась уже на целый ярд; маленькие водопадики образовали сплошные потоки, низвергающиеся со склонов по гладкому камню в громадную естественную цистерну.
Утонуть после всего пережитого в пустыне, утонуть в мире, где почти никогда не увидишь воды, утонуть после того, как он обрек на гибель от жары и жажды других! А вода дюйм за дюймом неотвратимо поднималась.
* * *
Бэйн сел и начал медленно расстегивать молнию спального мешка. Его обдало холодом. Костер едва горел, а дождь за стенами пещеры не ослабевал. Майк вскочил и разбудил Грэйс.
— О'Брайен! — крикнул он. — Мы забыли о нем. Он же в колодце, а там воды, должно быть, уже наполовину. Он представил себе охотника, который в тщетных попытках удержаться на поверхности цеплялся за гладкие стены. Гриммельман рассказывал им о ливнях в пустыне, но это представлялось таким нереальным. Казалось, дождь никогда не прольется в этом безжалостном мире. Если колодец не имеет какой-нибудь скрытой трещины, он быстро наполнится водой, и тот, кто попал в него, обязательно утонет. Очень возможно, что О'Брайена уже нет в живых.
