Жена и я дошли до того, что перестали считать что-либо невозможным при доброй воле и терпении и уже не удивлялись успехам, которых достигли соединенными или единичными усилиями. Каких подвигов труда не совершали мы ежедневно на нашем острове, побуждаемые необходимостью, — подвигов, которых мы не только не выполнили бы на родине, но и не решились бы предпринять.
Я сердечно поблагодарил жену за ее заботы и для испытания найденной ею глины скатал из нее несколько шариков и положил их на один из наших костров. Затем все мы отдались необходимому отдыху.
Незадолго до рассвета, преодолев лень, весьма естественную после вчерашних трудов, я встал и разбудил семью.
Глиняные шарики, согласно моему ожиданию, отвердели; но я заметил, что слишком сильный жар почти расплавил их и обратил в стекло. На случай изготовления нами из этой глины посуды я придумал построить печь, которая дозволяла бы умерить жар.
После молитвы и завтрака мы впрягли быков в носилки, отправились к пещере с медведями и прибыли к ней без приключений.
Когда уже виден был вход в пещеру, Фриц, который шел впереди каравана, обратился к нам и сказал:
— Поторопитесь, если хотите видеть стаю индейских петухов и кур. Они собрались на похороны медведей; но их не подпускает к трупам какой-то горделивый сторож.
Так он называл большую птицу с красным гребнем, с мясистой лопастью под клювом, голой, морщинистой, светлокрасной шеей и ожерельем из перьев на груди. Оперение птицы было черное, за исключением некоторых белых пятен. Она гордо расхаживала перед пещерой, по временам заходила в нее, как бы заглядывая, что там делается.
Мы с изумлением поглядывали на эту сцену, когда над нами раздался сильный шум. Мы подняли головы и увидели над собой птицу с огромными распростертыми крыльями, которая скоро упала к нашим ногам, пронзенная пулей, пущенной в нее Фрицем.
Пернатая стая, виденная нами у входа в пещеру, поднялась и рассеялась во все стороны. Осталась только большая птица, заглядывавшая раньше в пещеру. Она устремила свои большие, круглые глаза на упавший подле труп, на который ринулись наши собаки. Однако и она не замедлила последовать примеру, поданному меньшими птицами, так что перед нами остались только труп птицы, убитой Фрицем, и одного из индейских петухов, убитого ее падением. Я осторожно вошел в пещеру и увидел, что язык и глаза одного из наших медведей исчезли. Приди мы несколькими часами позже, и великолепные меха и сочные окорока медведей были бы испорчены воздушными хищниками. Потом я возвратился к лежавшим перед пещерой птицам и при тщательном осмотре их убедился, что птица, сочтенная нами за индейского петуха, была бразильский коршун, урубу, а убитая Фрицем — кондор, с чем согласовалась и необыкновенная ширина его крыльев.
Остальной день и следующий мы употребили на сдирание кожи с медведей и их потрошение, что потребовало не малого труда. Ночь мы провели в палатке, раскинутой в нескольких шагах от пещеры.
Эта работа отнюдь не привлекала мальчиков, которые, за исключением Эрнеста, горели желанием отправиться в дальнейший поход.
Я с гордостью и живой радостью наблюдал свободное развитие своих детей. Теперь я мог бы умереть спокойно: дети мои привыкли помогать себе собственными силами, под защитой старшего брата, который готов был охранять их, подобно тому как охранял их я. И потому, по неотступной просьбе детей, я позволил Фрицу, Жаку и даже маленькому Франсуа, которому не менее других хотелось попытать силу, совершить в сопровождении собак путешествие по степи, тогда как я, против обыкновения, остался в палатке с женой и Эрнестом. И так, дети отправились, напутствуемые советом руководствоваться дружбой и быть осторожными.
Между тем как деятельная хозяйка, при помощи Эрнеста, коптила медвежьи окорока, я нашел себе достаточно занятий в самой пещере.
При тщательном осмотре внутренних стен пещеры я заметил, что они состояли из длинных нитей каменного льна, местами пропластанных слюдой. Я стал копать и скоро отрыл листы слюды по крайней мере в два фута длиной, прозрачных как хрусталь. То было драгоценное открытие, потому что слюда могла заменять нам оконные стекла.
Под вечер, когда на огне жарились две заманчивые медвежьи лапы, и мы уже начали беспокоиться по поводу продолжительного отсутствия наших молодых охотников, приближавшийся топот животных и радостные крики возвестили нам прибытие детей. Я пошел им навстречу. Они соскочили со своих животных, расседлали их и пустили пастись около ручья. Мы вместе возвратились к палатке. Жак и Франсуа несли на плечах по маленькой живой козочке; охотничья сумка Фрица многозначительно оттопыривалась.
— Славная охота, папа! — весело кричал Жак, — посмотри какие славные козочки!
— А у Фрица в сумке ангорские кролики! — торопливо добавил Франсуа.
— Да кроме того… — еще более спешил рассказать Жак.
— Подожди, дружочек, — перебил я его. — Пусть расскажет Фриц: он припомнит все по порядку.
— Около часа назад спустя по выезде, — начал Фриц, — мы миновали уже Зеленую Долину, оврагом выступили на большую равнину и достигли господствовавшей над нею небольшой возвышенности. Оттуда видно было ущелье между скалами, а перед ним паслось стадо животных, которые показались мне газелями, либо антилопами. Я решился поохотиться на них, и мы поехали в этом направлении. Чтобы не испугать дичи, мы держали собак на сворах. Приблизившись к стаду, мы условились в нападении: Франсуа поехал влево, Жак посредине, а я, верхом на онагре, стал забирать вправо, чтобы отрезать отступление животным, если б они вздумали бежать. Мы пробирались, конечно, как можно осторожнее; тем не менее стадо всполошилось. Некоторые животные вскочили, подняли головы, водили ушами. Тогда мы спустили собак и сами поскакали к стаду. В ужасе стадо бедных животных обратилось в бегство; но мы сумели направить его по нашему произволу, именно в ущелье между скалами. До сих пор все шло успешно; но нам нужно было захватить нашу добычу, загнать ее на ферму. Чтобы преградить животным отступление, я придумал натянуть поперек входа в ущелье, на высоте трех или четырех футов, веревку, к которой привязал страусовые перья, бывшие у нас на шапках, и найденные нами в сумках тряпки, рассчитывая, что ветер будет колыхать их и тем остановить животных, которые вздумают выйти из ущелья. Я вычитал нечто подобное в описании путешествия капитана Левальяна.
— Отлично, дорогой мой! — прервал я Фрица. — Радуюсь, что чтение принесло тебе пользу. А как овладел ты ангорскими кроликами? И как намерен ты поступить с ними? Предупреждаю тебя, что я не соглашусь на поселение этих животных на наших владениях, потому что они плодятся чрезвычайно быстро и причиняют большой вред всяким посевам и посадкам.
