На одной только Сокотре в настоящее время работают семнадцать таких учебных центров. Поначалу они с трудом справлялись, не в состоянии охватить всех желающих. Не хватало помещений и учебных пособий. Особенно тяжело было проводить занятия во второй половине дня: женщинам надо поливать огороды, мужчинам — отдыхать. Кстати сказать, и здесь, на острове, как и на материке, женщины проявляли, да и сейчас проявляют, больше усердия в учебе, чем мужчины. Вечерами они, прихватив с собой керосиновые лампы, идут на занятия с песней: «Рано начинают петь птицы: как только отступает темнота и начинается день, и мы поем, когда вечером идем учиться, потому что темнота уходит из головы».
Как-то, направляясь к южному побережью, мы ехали по очень красивой долине, поросшей пальмами и аденией. На этот раз я глупейшим образом забрался в закрытую кабину «лендровера», и всякий раз, когда машина наезжала на камень, я ударялся о жесткую крышу. Все дружно засмеялись, когда Халиль сказал:
— Ну, доктор из демократической Германии, вот вам и рай Сокотра, куда вы так стремились попасть!
Вместо улыбки я скорчил гримасу, потому что ударился головой о крышу кабины.
Спустя несколько часов по вади мы добрались до прибрежной полосы долины Ноугед. У самого моря раскинулось несколько рыбачьих деревушек, отделенных друг от друга небольшими пальмовыми рощами. В западной стороне находится государственная ферма. Большие площади были обработаны, но не засеяны, потому что артезианские скважины дают соленую воду. Насосы на ферме бездействуют и постепенно ржавеют. Заведующий этой государственной фермой объяснил нам, что решено подвести воду на поля с гор, но пока еще нет труб для строительства водопровода. В одной из деревень я наблюдал ритуалы приветствия. Сначала подают друг другу правую руку, а затем прикладывают ее к сердцу. Если люди хорошо знакомы, они после пожатия рук касаются сначала правой, а потом левой стороной носа друг друга. Затем дважды целуют правую руку, и завершается эта процедура объятием. Женщина приветствует знакомого мужчину, целуя его два или три раза в правый и левый виски, одновременно пожимая руки. Дочь здоровается с матерью, целуя ее несколько раз в правую и левую грудь, а затем попеременно целует соединенные руки. Под конец мать целует дочь в лоб. Все приветствия совершаются с торжественной серьезностью.
Больной малярией ребенок, которого мне здесь показывают, весь измазан чернилами — это очень распространенный на острове прием народной медицины. Предпочитают синие и зеленые чернила. Для меня так и осталось непонятным, зачем их здесь применяют. Может быть, для отвращения злого глаза, а возможно, это естественное стремление матери скрыть от посторонних болезненный вид ребенка.
Вечером мы укладываемся на голую землю, подстелив брезент. Мне предстоит неспокойная ночь: все еще болят ушибленные места.
Наутро, выпив лишь соленого чая, мы отправились дальше. По дороге вся группа поет шуточную песенку, которую сочиняют на ходу: «Дорогой мамур, мы хотим обратно в Хадибо, там мы были сыты и пили вкусный чай!» Мамур, сидя на радиаторе, отвечает: «Вы — революционеры и ели не далее как вчера вечером. Надо работать, а еда где-нибудь да найдется!» Этот ответ всех развеселил.
Ехали мы долго, и я вдруг почувствовал, что получил тепловой удар. Перед глазами все закружилось, голова заболела, затошнило. Возможно, это следствие недостатка в организме солей натрия и калия.[78]
Первая мысль по приезде в маленькую рыбачью деревню: скорей бы воды! Мы сидим на песчаном полу в хижине, и глиняный кувшин с мутной жидкостью ходит по кругу. Когда мучает жажда, любая вода кажется вкусной, даже если в ней плавает множество насекомых.
К вечеру мы уже в другой деревне, прилепившейся к подножию горы, примерно в 7 километрах от моря. Население ее пришло сюда с гор недавно и еще не приобщилось к рыболовству. Оно живет скотоводством (разводят коз), выращивает немного овощей, но все это не может прокормить — люди почти постоянно голодают.
Продовольственная проблема и послужила причиной того, что в эту деревню правительство послало специального эксперта, который получил образование в Адене и теперь должен был помочь населению «начать новую жизнь». Государство предоставило в распоряжение жителей оборудование для обработки земли и посевное зерно. Немного зерна было прислано и для пропитания, чтобы продержаться до первого урожая. Зерно здесь мелют и, смешав с жидким маслом из козьего молока, готовят из него кашу. Хотя это блюдо жителям деревни ранее не было знакомо, едят они его с удовольствием.
Самое важное — постоянный источник воды. Под руководством приехавшего специалиста у подножия горы начали рыть колодец. Это очень тяжелая работа. Трое мужчин на глубине 8 метров молотками и зубилами сбивают твердый камень. Стоящие около шахты поднимают снятую породу наверх в плетеных корзинах. К сожалению еще не все поняли важность этого дела — многие не желают помогать.
Козы здесь — большая ценность, но в деревне козу не купишь, даже если есть деньги. Кому они нужны? А вот молоко и мясо нужны всем. Одеты люди бедно, в старое тряпье. Многие больны туберкулезом.
И в этой деревне ложимся спать на земле, а некоторые на крышах жилищ. Ночью становится холодно, и тогда из круглых каменных лачуг доносится кашель их обитателей — взрослых и детей. Проснувшись ночью, я увидел вокруг небольшого костра двенадцать закутанных в серые покрывала мужчин, которые о чем-то совещались. Значимость сказанных ими слов они подтверждают ударом короткой палки о землю. Беседуя, передают по кругу трубку. Что они обсуждают? Возможности стать рыбаками и научиться использовать богатства моря?
В одной из вади нас постигла неудача: пришлось сменить две покрышки. Путь еще долгий, а в запасе не осталось ни одной. К полудню мы добрались до небольшого озерка, образовавшегося от скопившейся в вади воды. Прекрасное место для привала! Густая пальмовая роща отбрасывает тень на прозрачную воду, в которой плавают разноцветные рыбки. Однако мы готовим рыбу, привезенную с собой с побережья. Здешние жители угощают нас финиковой кашей и жидким маслом. Прекрасный десерт! Искупавшись и напившись вкусной воды, мы почувствовали себя как в раю. В ветвях пальм порхают птицы величиной с дрозда, с иссиня-черным, сверкающим оперением и оранжевой окантовкой на крыльях. Греясь на солнце, замерли маленькие ящерицы, в расщелине скалы мелькнула змея. Эта представительница единственного на Сокотре вида не ядовита. Да иначе и быть не может. Ведь сказано же в легенде, шутит Амир, наш верный проводник по Сокотре, что старый Ной построил свой ковчег на этом острове и, когда начался всемирный потоп, взял к себе всех животных, за исключением нескольких добродушных тварей, которые, спасаясь от потопа, забрались на вершину самой высокой горы. Когда потоп кончился и вода отступила, животные спустились вниз. Вот так и получилось, что на Сокотре нет ни одного опасного для человека зверя, даже собак здесь нет.
