Дошли до прииска Сергиевского. Несколько домишек. Людей не видно. Версты через три опять прииск. Несколько бараков и домишки.
К вечеру добрались до прииска Покровского. В пути одна лошадь увязла в трясине по брюхо. С большим трудом вытащили ее. На прииске нас встретили довольно ласково. Отвели нам целый клуб: четыре стены, крыша и даже сцена в нашем распоряжении.
23 июля. Отоспались хорошо. Утром занялись подготовкой к походу. Достали около четырех килограммов сушек. Больше ничего не было. Выйти придется завтра, ибо сегодня погода испортилась, да и выходить лучше с утро пораньше.
24 июля. Дождик стих. Кругом мокро.
Вода в Бирюсе все еще высокая, правда за ночь немного спала. Надеемся, что и в Мархое не утонем, хотя слава про него идет дурная.
Подъем начали небольшим логом, чуть пониже притоков, по еле заметной мокрой тропе. Вымокли сразу до пояса. Дальше двинулись по гривке через небольшой лужок и начали первый серьезный подъем. Тяжело. Спину ломит от сумки. Ноги вязнут в глубоком мхе, чуть не до колен. Жара. Выше пошла почти голая гривка. Идти легче. Небо в беспросветных тучах — к дождю и туману.
Наконец влезли и очутились над Мархоем. Их два: один бежит на нас с юго–запада, другой справа, почти прямо с юга.
Спуск происходил чуть не по отвесу. Трава скользит. Сколько уже раз падали! Недалеко от реки вдруг обрыв, скала. Долго маялись, пока спустились. Внизу первый чай и обсушка после брода; благо солнышко решило нас обогреть.
Дальше пошли берегом южного Мархоя. Тропа то теряется, то появляется вновь. Мелкий низкорослый лесок. Выше лысеют голые хребты, а дальше виднеются пятна белков.
Решили подняться на хребет. Пыхтим долго и вылезли на пролом. Лог перерезает весь хребет. Пришлось опять спуститься.
Идем вверх до вечера. Уже в темноте готовим суп и ложимся спать под шум бурливого Мархоя.
25 июля. Идем дальше вверх. Тропа ладная, сравнительно сухая и ровная. Так довольно долго шли до левого притока, бурно вырывающегося из ущелья.
Вскоре идем уже без всякого намека на тропу. Сперва высоким лесистым берегом, потом по руслу, прыгая с камня на камень и облазывая скалы с водопадами. Белки уже на виду. На речке частенько встречается лед. Сама речка стала значительно уже. Лесок все время редкий с большим преобладанием лиственницы. Мошек и комаров, к счастью, мало. Так мы шли до дневного привала под корявым кедром.
В этот день нам не суждено было двинуться дальше. Сгустились тучи и вскоре полил проливной дождь. Он шел с небольшим перерывом до самого вечера. Пришлось устраиваться под этим развесистым кедром на ночевку. Дождь лил всю ночь.
26 июля. Кедр оказался водопроницаемым. Поэтому ночь показалась нам достаточно влажной, и мы встали совсем отсыревшими. После некоторой обсушки и «подкармливания» двинулись дальше.
Вскоре плохонький лесишко кончился, пошла тундра. Вышли к бурному ручью. По бокам поднимаются хребты, как бы обрезанные плотной каймой туманов, от которых спускаются полосы снега.
Дошли до характерной воронки. На дне ее подкрепились последними сушками и шоколадом и полезли на самый хребет. Сплошная осыпь. Движемся с камня на камень. Кажется, подъему конца не будет. С частыми передышками долезли, наконец, до самого верха, на острую каменистую гриву.
Вид чудесный. По одну сторону громадный лог, окаймленный хребтами и снежными вершинками. По другую — хребты, хребты в клочьях облаков, клубящихся как в котле.
Освещенные солнцем вершины отливают перламутром. Фотографировать решили со следующей более приподнятой вершинки, но когда залезли на нее, оказались в белом мраке облаков и уже ничего не увидели. Дальше взяли направление примерно на юго–запад и пошли по гребню хребта в сплошном тумане. Падал снег. В одном месте вершина хребта перешла в неширокое сильно заснеженное плоскогорье. Впечатление было такое, будто идем зимой по равнине; оно усилилось еще более, когда сквозь туман пошел мокрый снег.
Версты через три подошли к спуску и остановились в нерешительности: далеко внизу шумят потоки, но сквозь туман абсолютно ничего не видно и ориентироваться невозможно. Если верить карте — это должны быть верховья Уды, близ которых и лежит наш путь. Что эти истоки не Удинские — мы тогда еще не подозревали. Отходящий хребет в тумане отыскать было невозможно. Оставался только спуск, к которому мы и приступили.
Прошло немного времени, туман начал рассеиваться и перед нами в глубине показались две долины. Левая шла в южном направлении, затем сворачивала к западу. Нами она так и осталась неосмотренной. Мы двинулись к правой логовине. Вскоре путь преградил ручей с быстро прибывающей водой. С россыпей спустились в тундровую долину.
Дальше вышли в широкую логовину, лежащую почти под прямым углом к первой. В какую сторону потечет эта еще незнакомая нам речка? Как выяснилось вскоре, речка повернула вправо. Влево же остался не менее большой лог с еле заметным возвышением, на котором брала начало другая река, но какая — для нас и это осталось неизвестным. Могу только сказать, что такого странного водораздела я никогда не видал.
До вечера шли мы этой чудесной тундрой, окаймленной белковыми хребтами. Виталий ранил двух куропаток, но они куда–то скрылись и найти их не удалось.
Немного прояснело. Ночь обещала быть холодной. А тут ни хворостинки. Пришлось надрать подсохших прутиков карликовой березки и вылить — на них флакончик бензина. После неимоверных усилий вскипятили котелок и улеглись на березовом настиле. Спалось неважно. Было «прохладно», а под утро выпал иней.
27 июля. Вскочили сразу же с восходом солнца. Чтобы согреться, пришлось сделать зарядку. Поглотали шоколаду с галетами, смоченными в воде, и начали укладываться к походу.
Хребты, хребты в клочьях облаков, клубящихся, как в котле.
Рисунок Е. Абалакова
Вдруг саженях в десяти от речки в кустах березняка что–то заворочалось, закувыркалось, затем темной кучей выкатилось на голое место. В первую минуту мы думали — олень. Но когда это «что–то» остановилось, мы увидели огромнейшего медведя.
Медведь несколько (раз медленно повернулся, затем, вытянув морду, потянул воздух. Увидев нас, он повернул и, не торопясь, пошел прочь. Мы так загляделись на зверя, что и про фотоаппарат забыли.
Река пошла прямо на запад по широкой тундровой долине. Это направление не менялось, и мы прониклись надеждой, что эта река и есть Казырь. Затем долина стала спускаться круче. Появился кедрач, сперва редкий и низкий, затем все гуще и выше и, наконец, перешел в хорошую таежку.
