– Журналисты говорили мне: «Куда вы идете? У вас же отпуск».
– А разве может быть момент счастливее, чем когда мы были на дне?! – воскликнул Чилингаров.
– Да что вы, это вообще незабываемо! – подтвердил Сагалевич.
Всплытие было долгим. За время спуска аппараты унесло от корабля на две мили. Теперь им предстояло вернуться к полынье. Как известно, на Северном полюсе компас не работает. Поэтому пилотам ничего не оставалось, как идти на неровный сигнал трех маяков. Причем стараться попасть точно в центр полыньи. По усилению или ослаблению сигналов пилоты вычисляли направление движения. Все ученые, журналисты, свободные от вахты моряки столпились на палубах «Академика Федорова». По рации объявляли: глубина «Мира-1» 600 метров… 300 метров… 50 метров… Вот-вот должен показаться «Мир-1»… Я стоял на палубе, вглядываясь в темную полынью. Застывшие фигуры подводных водолазов покачивались на катере у кромки льда.
Вдруг кто-то крикнул: «Вижу!»
Захваченный общим порывом, я бросился на корму. Там, из-под кромки льда в сторону корабля двигался едва различимый красный плавник стабилизатора «Мира-1». Контуры становились все четче, и вот уже сквозь рябь воды можно разглядеть маленькую спину аппарата… вот уже читаются гордые слова «Российская Академия Наук» на борту «Мира-1»…
Но что это?! Вместо того, чтобы выплыть в центр полыньи, «Мир-1» стремительно идет прямо на корму «Академика Федорова». На палубах послышались удивленные возгласы. Специалисты с «Мстислава Келдыша» тоже в волнении. Я вижу, как руководитель погружения Нищета что-то кричит по рации. Слышу ответ:
– Связи нет! Они нас не слышат!
На палубах закричали, когда «Мир-1» на скорости проплыл под нашими склоненными за борт головами. И… скрылся под днищем судна. Мелькнула мысль:
«Винты корабля!.. Не дай Бог!.. Выдержит ли в сущности небольшой аппарат столкновение с массивным кораблем?»
Когда «Мир-1» исчез под днищем «Академика Федорова», я бросился к другому борту. Многие последовали моему примеру. Раздался вздох облегчения, когда мы увидели выплывающий из-под корабля оранжево-белый силуэт нашего «Мира». Взвился над палубами громоподобный русский мат, на сей раз как грозное предупреждение о реальной опасности: по этому борту не было полыньи. Сразу за кораблем, разделенные метровой полоской воды, начинались мощные льды. Чтобы выплыть, «Миру» предстояло уйти под толщу льдов, там совершить поворот на 180 градусов, а затем, вновь пройдя под кораблем, всплыть на открытую воду полыньи.
Когда «Мир-1» скрылся во льдах, мы стали ждать. Ждали долго. Все это время было так тихо, что было слышно, как одинокая льдинка бьется о борт. Может быть не к месту, но я отметил про себя, что ни одного непечатного слова вот в этот драматический момент не прозвучало. «Все-таки русский мат, – улыбнулся я про себя, – прежде всего эмоционален и выражает удивление, злость, раздражение, сожаление, лукавство, порой восхищение… Но когда беда, когда неизвестность – не матерятся!»
И вот в тот момент, когда надежда начала таять, а по спине забегали противные мурашки, мы вдруг вновь увидели «Мир-1»! Он мелькнул в узкой полоске воды и снова скрылся под кораблем. Это был один из путей выхода в полынью. Но к несчастью «Мир-1» попал под струю подруливающего устройства «Академика Федорова». Силой этой струи его отбросило как мяч, и уже через мгновение «Мир-1» снова исчез подо льдами. Реакцию на палубах передать не берусь. После оглушительного залпа мата нас опять оглушила та тишина, от которой звенит в ушах.
Минут через десять мы вновь увидели «Мир-1». Он подплывал по оптимальной траектории прямо к центру полыньи. Мы все вздохнули с облегчением, думая, что сейчас произойдет всплытие. Но вместо этого «Мир-1» продолжил свое движение прежним курсом прямо на льдины, обрамляющие полынью. Напрасно коллеги кричали по рации «Стоп! Продувайся!», добавляя при этом для убедительности весьма крепкие выражения.
Позже Анатолий Сагалевич расскажет, что связь напрямую отсутствовала, и чтобы хоть как-то связаться с поверхностью, приходилось общаться через «Мир-2». В результате, под громкие тревожные возгласы, аппарат «Мир-1» снова пошел прямо… под лед. И лишь следующая попытка всплыть оказалась удачной. Под радостные восклицания встречающих Анатолий Сагалевич произвел так называемую «продувку», освобождая резервуары от балластной воды.
Все! Есть всплытие! Я смотрю на часы. Сейчас 18.08 московского времени. «Мир-1» находился под водой 8 часов 40 минут. И вот наконец «Мир-1» – наш долгожданный, со сломанной об лед створкой, но гордый и непобежденный, поднимается на борт «Академика Федорова».
Еще мгновение, и под радостные приветственные крики из открытого люка появляется Артур Чилингаров. Первым делом он поднимает вверх российский флаг. Ему кричат троекратное «Ура!». Он вдыхает полной грудью свежий морской воздух. И с чувством произносит:
– Как хорошо… наверху! Следом за ним выходит улыбающийся Володя Груздев.
Ему подают кроссовки (по традиции во время всех погружений экипаж оставляет обувь на борту, все надевают одинаковые теплые носки). Последним из подводного корабля показался Анатолий Сагалевич. Всех троих немедленно окружила плотная толпа друзей. Откупорена пятилитровая бутылка шампанского. Все поздравляют, обнимают, наперебой задают вопросы. Но Чилингаров машет рукой.
«Надо дождаться «Мир-2», – говорит он. И «Мир-2» не заставил себя долго ждать. В 19.15 по московскому времени пилот Евгений Черняев вывел «Мир-2» на поверхность с первого раза, без сучка и задоринки, прямо в середину сильно уменьшившейся полыньи.
«Мир-2» провел под водой 9 часов 28 минут. Чилингаров лично встречал международный экипаж. Как и часом ранее, водолазы подцепили «спину» аппарата подъемным тросом. И вот уже «Мир-2» парит над «Федоровым», поливая борт струйками стекающей воды. Манипулятор крана осторожно поставил драгоценную ношу на постамент трюмного отделения. Чилингаров не находит себе места от нетерпения. Наконец открыли люк, и из него показался улыбающийся Ф. Паулсен.
Сойдя по трапу, он сразу же попал в дружеские объятия Чилингарова. Кто-то поднес Артуру Николаевичу бокал шампанского, который был без промедления передан Фредерику. Вслед за ним такая же участь постигла и пилота Черняева. Шедший третьим Майк МакДауэл остановился на трапе, приветственно вскинул руку и воскликнул по-русски: «Артур! Хорошо!», чем привел всех в полный восторг. Потом, не в силах сдержать эмоции, этот дюжий австралийский парень сгреб Артура Николаевича в крепкие объятия, и легко поднял его в воздух.
