Время было позднее, осеннее: в горах выпали снега, по утрам стали появляться крепкие заморозки; вода в лужах начала мерзнуть. Одетые по-летнему люди начали зябнуть и потому торопились добраться поскорее до реки Самарги, где была сложена наша теплая одежда и новые запасы продовольствия.
Мы ждали Вандагу с нетерпением. Подолгу сидели на камнях и подолгу смотрели на воду. После бури в море была огромная мертвая зыбь, которая создавала у берега чрезвычайно сильный прибой.
Точно живые, двигались волны одна за другой — тихо, беззвучно, но настойчиво и грозно они шли в атаку на береговые обрывы. Достигнув мелководья, эта мертвая зыбь сразу превращалась в крупную волну. Волна эта втягивала и собирала в себя всю воду с намывной полосы прибоя, взбиралась все выше и выше и вдруг, как разъяренное чудовище, с неистовым шумом бросалась на берег.
С рокотом отступала вода назад в море, но, подхваченная новой волной, пенилась и вновь взбегала наверх по гальке.
Теперь по морю ехать было бы можно, но как отойти от берега и, если удастся отойти, то как опять пристать к нему, когда придет время останавливаться биваком на ночь?
Хотелось ехать, а ехать было нельзя…
— Надоело сидеть на одном месте, — говорил один из стрелков.
— Хоть бы пешком итти, — отвечает другой.
— Ничего не поделашь, — возражал казак-уссуриец. — Никуда, брат, не денешься. С богом спорить не будешь.
— Право, море точно вздурело, — говорил солдатик опять свое.
— А ты думал, что это пруд, — отвечал ему снова казак.
— По морю надо ездить с умом, а то как раз вон на том мысу… Он не докончил фразы, вскочил на ноги и, прикрыв рукой глаза от солнца, стал напряженно смотреть в море.
— Лодка! — закричал он, — я вижу парус.
Все стали смотреть в ту сторону, куда указывал казак.
Действительно, в море около мыса Туманного чуть-чуть виднелась маленькая белая точка. До нее было верст десять. Она то совсем исчезала в воде, то снова мелькала на волнах. Через полчаса стало ясно, что это была орочекая лодка (улимагда), лодка эта шла в нашу сторону. В ней было четыре человека.
«Это Вандага едет» — радовались стрелки. Слава богу, наконец-то! Все ожили — можно было подумать, что Вандага может успокоить море и позволить нам ехать дальше, точно это от него зависело. Между тем лодка поровнялась с нами. Сидевшие в ней начали спускать парус. Лодка остановилась; рулевой повернул ее носом к берегу.
Легкое суденышко сильно качалось на волнах: то оно вздымалось носом, то ныряло, то круто подымалось вверх кормой, Человек, сидящий на корме, встал на ноги: это был Вандага. Он напряженно смотрел на прибой у берега и что-то говорил своим товарищам. Орочи зашевелились и стали приводить в порядок свои вещи, чтобы все было под рукой; каждый из них клал около себя шест и весло.
Сумасшедшие! Ехать морем на маленьком плоскодонном челноке да еще приставать к каменистому берегу во время прибоя- какой риск!?.
Как они пристанут? Как высадятся? Неужели их не перевернет? Это казалось невероятным.
Но приставать так или иначе надо было. День клонился к вечеру, назад против ветра ехать было нельзя. Это понимал и Вандага и потому делал соответствующие распоряжения. Наконец, у них видимо было все готово: гребцы снова взялись за весла. Они употребляли все усилия, чтобы развить наибольший ход. Очевидно, их план был таков: возможно сильнее разогнать лодку и вместе с прибоем как можно дальше выброситься на берег.
Стоящие на берегу замерли в ожидательной позе.
Как птица понеслась легонькая лодочка. Два-три раза она как будто совсем исчезала в воде, один раз высоко взлетела на воздух и подошла к месту прибоя. В это время огромный вал, украшенный белым пенистым султаном, обрушился на лодку сзади. Вандага заметил опасность вовремя и с удивительной быстротой поставил лодку по отношению к валу под углом в 45°.
В следующий момент произошло что-то такое, что трудно поддается описанию: крики, пена, лодка на боку, люди в воде, плавающие около берега шесты и весла — все это смешалось в одну общую кучу. Дружно все бросились помогать: кто ловил имущество, кто тянул лодку, которую отличное течение волны готово было снова утащить обратно в море. В это время нашла новая волна. Все в один миг очутились по пояс в воде и в пене; людей сильно толкнуло и вместе с лодкой выбросило их далеко на берег.
Вандага был весь мокрый с головы до ног. Длинные волосы его растрепались; в густой бороде были клочки морской травы. Стоя по колено в пене, он держал в руках трехзубую острогу, только что вытащенную им из воды. Заходящее солнце яркими пурпуровыми лучами сразу осветило весь берег и осветило Вандагу. В этот момент он очень был похож на того сказочного старика, властителя морей, который вместе с пеной прибоя при вечерней заре выходит на пустынный берег.
Но не все обошлось благополучно: тоненькая долбленая лодочка дала широкую трещину по всему левому борту.
Много было криков, много было шуму! Кричали больше всего нижние чины, — именно те, кто был на берегу. Ко всему происшедшему орочи отнеслись совершенно равнодушно. Они молча подошли к огню, не торопясь подбросили в него дров, не торопясь стали раздеваться и молча начали сушить свою одежду.
XXXVIIIНаконец, в октябре мы снова тронулись в путь… Разбитую лодку бросили на месте. Часть людей и вновь прибывшие орочи пошли на лодках, а я с двумя казаками решил итти берегом. Расставаясь, мы условились, что сойдемся на реке Нимми. Вандага ушел еще накануне вечером, несмотря на позднее время. Видимо, он очень торопился. Ему не хотелось упустить осеннего соболевания, которое он считал самым добычливым.
Пока мы увязывали свои котомки, лодки успели уже далеко уйти, а когда мы поднялись на гору, они уже обогнули мыс и скрылись за его поворотом.
Мы пошли по хребту вдоль берега моря. Влево от нас были крутые обрывы, вправо — пологие скаты к рекам Луговой и Быстрой. Горы, по которым мы теперь шли, слагаются из известняков и серых песчаников. Кроющим пластом поверх песчаников является базальтовая лава с чередующимися мощными прослойками красно-бурых туфов. Вершина хребта представляется в виде слабовсхолмленной площадки, так что когда идешь по ней, то совершенно забываешь, что находишься на горах, и только когда мы начали спускаться к реке Луговой, то увидели, как высоко от воды мы были.
Внизу около моря массы упавших сверху камней образовали целые завалы. Внизу в известняке вода промыла глубокие пещеры. Некоторые из них были до шести-семи сажен длины, сажени четыре ширины и около двух сажен высотой. В пещерах этих холодно и сыро. И, как всегда, со стен спускаются наплывы, с потолка сталактиты.
