— А как там внизу?
— Тепло, как в Ратнапуре ночью, — ответил серьезный парень по имени Сунил.
— Все кругом желтое, — добавил второй.
— А еще там очень узко и ноги мокнут, — вставил третий, и все засмеялись.
Внизу от центральной шахты расходятся в разных направлениях метров на двадцать туннели. Иногда они идут и дальше, и тогда случается, что шахтеры, нечаянно сломав перегородку, попадают в старинные шахты.
— Может, им десятки лет, а может, и тысячи, никто не знает. Мы просто идем туда и ищем, не оставили ли наши предшественники какой-нибудь подарочек.
Правда, судя по некоторым шахтам, люди появились здесь куда как раньше, чем тысячу лет назад. Местные шахтеры находили черепки от посуды, датированной каменным веком, а еще кости тигра и льва, отчасти превратившиеся в агат. Никакого официального объяснения этому процессу пока нет, но скорее всего, принцип тот же, что и в случае с опалами (помните кошку в шляпе?), — ионизация.
Когда я вернулась в гостиницу, Джаяратна поручил своему зятю Ласанте научить меня огранять и полировать камни; для начала предстояло потренироваться на куске кварца. Кварц — это оксид кремния, своего рода природное стекло. Он может быть прозрачным, но, как и сапфир, приобретает разные оттенки в зависимости от примесей и может быть разноцветным. Агат, аметист, сердолик, халцедон, хризопраз, цитрин, яшма, обсидиан, оникс и сардоникс — все это разновидности кварца, правда, мой кварц не напоминал ни один из этих минералов, а скорее походил на скатанный кусочек теста размером с финик. Я предложила заплатить за него, и Джаяратна засмеялся так, что стены задрожали, сказав, что этот камень стоит дешевле чашки чая. Правда, когда я сунула эту фитюльку в гранильный станок, она тут же обрела ценность, ведь стала единственной преградой между моими тоже довольно-таки драгоценными пальцами и крутящимся стальным лезвием.
Кварц часто тусклый, как лед на дороге, смешанный с грязью, но задача гранильщика как раз и состоит в том, чтобы убрать всю грязь. Прижимая камень к горизонтальному лезвию, на которое капала вода, Ласанта мог добиваться абсолютно ровной поверхности, словно стекло в морозный день. Было видно, что одна сторона вся в мелких трещинках, зато другая чистая.
— Иногда, бывает, начнешь охотиться за посторонними включениями, увлечешься, а камень становится все меньше и меньше.
Я отшлифовала трещины, после чего кварц уменьшился в размерах вдвое. Затем Ласанта показал, как приклеить его к держателю или к палочке с помощью специального растопленного зеленого воска, обжигавшего пальцы.
Вторая стадия — огранка. Для этого берется другое лезвие, снова в виде плоского колеса, но покрытое абразивами. Иногда огранщики используют алмазную пыль, но на Шри-Ланке, когда гранят более мягкие камни, применяют тот же материал, из которого состоят сапфиры и рубины, — оксид алюминия; кстати, здесь наждак называют корундом, как и сами камни.
Именно твердость позволила использовать сапфиры и рубины в производстве часов. Карманные часы обрели в Европе популярность в XVII веке, но они не отличались точностью из-за трения деталей механизма. В 1704 году швейцарский математик Николас Фатио де Дуилье додумался уменьшить трение, используя рубиновые камни в качестве подшипников. С тех пор в лучших часах двадцать один подшипник из драгоценных камней. Некоторые производители хвалятся, что в их часах таких подшипников целых сто, но имейте в виду: все, что свыше двадцати одного, избыточно и чистой воды понты. Спустя полвека это изобретение позволило британскому часовщику Джону Харрисону изобрести свой знаменитый хронометр, который в 1762 году получил специальную премию, учрежденную Британским парламентом, ибо теперь моряки могли определять не только широту, но и долготу.
Для разных камней подходят разные типы огранки, они отчасти определяются индексом рефракции, то есть углом, под которым свет преломляется и проходит через камень; для каждого камня этот индекс свой. Для изумруда выбирают квадратную огранку, для алмазов — классическую бриллиантовую с пятьюдесятью семью гранями, которую иногда применяют и для сапфиров, как и многие другие виды огранок. Мой сапфир, как сказал Ласанта, имеет так называемую овальную огранку с квадратной площадкой. Подобная технология была популярна в 1950-х, когда в распоряжении мастеров имелось лишь примитивное оборудование.
— Но ваш камень не преломляет свет достаточным образом, — критически заметил Ласанта. — Я бы выбрал иную огранку.
В идеале нужно создать такую форму, чтобы свет, попадая внутрь камня, сначала отражался от него, набирал мощь, а потом выходил через площадку. Способность драгоценных камней концентрировать свет используется в лазерах. Некоторые камни могут испускать настолько концентрированный пучок света, что он, говорят, доходит аж до Луны.
Ласанта поместил держатель в металлический зажим так, что он свободно крутился над лезвием. Прижимая камень к лезвию, мой наставник сделал плоскую поверхность, которую называют площадкой, затем повернул кварц и отшлифовал другой участок, а потом, повторив процедуру несколько раз, получил замкнутый поясок из граней. Таким образом формируют так называемую «корону», потом дошла очередь и до нижней части камня, «павильона». Каждый раз, перед тем как продолжить работу, приходилось оценивать размер очередной грани. В какой-то момент вошел Джаяратна, строго заметил, что звук какой-то не такой, и убрал с лезвия крошку.
— Иногда даже пылинка может исказить углы.
Под конец нам пришлось пройти весь путь от и до, но уже на полировальном станке, чтобы каждая грань засияла. Вся работа выполняется согласно специальным геометрическим таблицам, и если ошибешься хоть в одной цифре — прощай, симметрия! Забавно, что идеальные пропорции камня при бриллиантовой огранке примерно соответствуют правилу золотого сечения, которому следовали архитекторы эпохи неоклассицизма, чтобы определить идеальные пропорции здания.
В общей сложности на огранку кварца у нас ушло пять часов, хотя обычно вся процедура занимает несколько минут, причем мы так и не раскрыли рефракционный потенциал камня. Зато я поняла, как легко переусердствовать или неправильно рассчитать угол. То, что получилось, скорее всего, уже почти дотягивало по стоимости до чашки чая, но лично мне этот кварц очень дорог, ведь это мой первый опыт огранки; кроме того, я успела узнать его лучше всех камней в мире, поскольку раз пятьсот, не меньше, вглядывалась в его глубины.
