В чем смысл крестного хода?
Но как выделить главное, когда у каждого паломника свой путь, свой опыт и, как результат, свое мнение, свой смысл крестного хода? За пятнадцать лет участия в Великорецком паломничестве – сначала, в качестве паломника, затем – священника и ученого, изучающего Великорецкую традицию – автору статьи довелось столкнуться с множеством таких смыслов. Два года назад, когда увидели свет «Пешешествия неофита в поисках смысла Великорецкого крестного хода», некоторые из них стали названиями глав этой статьи – «пойти и дойти», «преодолеет себя», «потрудиться, помолиться», «крестный ход как протест», «обет или обед?», «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». И все же не оставляло ощущение, что все эти смыслы пишутся с маленькой буквы, а главный Смысл так и не открылся нам.
Теперь понятно – почему? В тех смыслах было слишком много человеческого, земного, ограниченного личным опытом и потому относительного. О них можно спорить до хрипоты, но верное решение не придет. Как в детской игре – поставьте на чистом листе четыре точки, как будто отметив ими вершины воображаемого квадрата, и попробуйте соединить их тремя линиями так, чтобы квадрат оказался внутри. Пока вы пытаетесь соединить точки внутри квадрата, сделать это невозможно. Чтобы выполнить задание, необходимо продлить линию и выйти за границы фигуры, которой на самом деле нет.
Также и в нашем случае – чтобы открыть Смысл Великорецкого пути, необходимо выйти за границы обычного, человеческого, земного опыта и постараться увидеть его не в прямой перспективе – сквозь призму собственных мыслей и мнений, но в обратной перспективе – из горнего мира, как видят нас святые с икон, как читает нас Евангелие, как звучат в нас церковные песнопения. Образно говоря, надо увидеть крестный ход глазами Христа, и только этому Взгляду может открыться главное, которое можно будет назвать Смыслом с большой буквы.
Такое видение возможно, прежде всего, святым. Тем, кто «сораспялся Христу» и вслед за апостолом Павлом может воскликнуть: «И уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:20). Только достигнув единения с Христом, можно увидеть мир Его глазами. Мы далеки от идеала, и потому всякое наше толкование всегда будет относительным. Но нам дано Евангелие, которое является не только «жизнеописанием» Спасителя, но, прежде всего, Его благой вестью (греч. – εὐαγγέλιον), в свете которой мы можем увидеть Великорецкий путь.
О чем благая весть Христа? Что стало сердцевинным содержанием Его проповеди? К сожалению, сегодня на эти вопросы нелегко ответить не только начинающему христианину, но и более опытному, не раз сходившему в крестный ход паломнику. Когда в твоем сознании евангельский текст раздерган на отдельные зачала и цитаты, трудно выделить какой-то один, центральный образ, и, кажется, что «Христос говорил обо всем».
Но это не так. В действительности, как заметил наш современник протопресвитер Александр Шмеман: «Всякий, кто хоть раз в жизни прочел Евангелие или слышал о нем в церкви, знает, что проповедь Христа была, прежде всего, возвещением Царства Божия. „Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное“ (Мф. 4:17) – вот слова, с которыми Он обходил всю Палестину, проповедуя Евангелие Царства, то есть благую весть о нем».
«Приготовляя путь Господу», именно об этом говорил людям святой Иоанн Креститель (Мф. 3:1—3). Когда же Иоанн был отдан под стражу, то Иисус оставил Назарет, поселился в Капернауме и с того времени «начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17). Именно об этом – «да приидет Царствие Твое!» – учил Он молится учеников (Мф. 6:10,13) и говорил, что именно Царства Божия следует им искать прежде всего (Мф. 6:33, Лк. 12:31—32).
О Царстве Божием – почти все притчи Христа. Только в одной 13-й главе Евангелия от Матфея Он открывает ученикам тайны Царства в шести образах, сравнивая его с сеятелем и добрым семенем, которое упало на добрую землю и принесло большой плод; горчичным зерном, которое было меньше всех семян, но выросло и стало большим деревом; закваской, которая подняла все тесто; сокровищем и купцом, который ради драгоценной жемчужины, продал всё, что имел; неводом, из которого хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон (Мф. 13:3—8, 24—30, 31—33, 44—51).
Этот ряд можно продолжить. Но у всех евангелистов центральным в проповеди Христа будет образ Царства Небесного. О нем говорит первая заповедь блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие» (Лк. 6:20; ср. Мф. 5:3). Марк пишет о нем, как о семени, которое неприметным образом всходит и растет в земле (Мк. 4:26—28), а также о том, что «кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» (Мк. 10:15). Лука вспоминает слова Спасителя о том, что «нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной» (Лк. 18—29—30). Иоанн свидетельствует, что именно вопрос о Царстве встал в полный рост в день Суда, когда Иисус на вопрос Пилата «Ты Царь Иудейский?», отвечал: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:33). Когда же на вопрос Пилата «Царя ли вашего распну? Первосвященники отвечали: нет у нас царя, кроме кесаря, тогда, наконец, он предал Его им на распятие» (Ин. 19:14—16). На то, что Иисус был распят как Царь, указывала и надпись, поставленная на Его кресте: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин. 19:19).
Так, даже страдая на кресте, преданный народом и оставленный учениками Христос продолжал возвещать приблизившееся Царство Небесное. Почему же сегодня, когда мы идем за Его крестом из Вятки в Великорецкое, так мало думаем об этом? Не потому ли, что, как когда-то заметил прот. Александр Шмеман, «в религиозном сознании самих христиан Царство Божие, возвещенное Христом… давно уже не занимает то место, какое занимало оно в вере и опыте первых христианских поколений и, конечно, в вере Церкви».
Нет, конечно, христиане не забыли о Царстве Божием, о котором напоминают утренние и вечерние молитвы, читаемые на молебнах евангельские зачала, прошения и возгласы, звучащие при совершении Таинств, и, конечно, Божественная литургия – «Таинство Царства», «Небо на земле», «отображение той вечной Небесной Литургии, которая постоянно, вне времени и вне места, совершается на Престоле Горней Славы». Не только во время общественных богослужений, но и наедине – дома, на работе или в пути – христиане просят Бога Отца: «Да приидет Царствие Твое». Невозможно подсчитать, сколько раз звучит это прошение и во время крестного хода. Но, если расспросить самих верующих, что оно означает, «многие, очень многие окажутся, по всей вероятности, в затруднении, не зная, что ответить по существу».
Это непонимание – не просто досадно или печально, но, поистине, трагично. Потому что именно проповедь приблизившегося Царства Небесного стала той благой вестью, той подлинной новостью, которую Христос принес в мир. Евангелисты свидетельствуют, что именно это непонимание стало причиной, по которой люди предали и распяли Бога. История – о том, что именно оно лежит в основе революций и других общественных потрясений, когда, взяскуя душой – христианкой лучшего мира, политики и народы стремятся исправить наш несовершенный мир, не понимая или прямо отрицая благую весть Христа.
Но, что говорить о политиках, когда сегодня, посещая храмы, участвуя в богослужениях или крестных ходах, мы сами никак не соотносим все это с главным в проповеди Христа – с благой вестью о Царстве Божием, о котором Он учил молиться Богу Отцу, о котором были почти все Его притчи, о котором напоминает нам первая Заповедь блаженства.
Очевидно, что понимание Смысла Великорецкого пути не может лежать вне Благой вести Христа. Но в чем ее суть и новизна? Конечно, не в том, что помимо мира сего есть также потусторонний, загробный мир – об этом знали и древние египтяне, написавшие «Книгу мертвых», и древние греки, придумавшие Аид, и другие народы. И не в том, что загробная жизнь наступит после мира сего, как и сегодня по всему миру считают миллионы людей. В советские годы, ссылаясь именно такое понимание вечной жизни, идеологи атеизма упрекали верующих в «социальной апатии» и «равнодушии к делам страны, строящей коммунизм».
Потрясающая новизна благой вести Христа состояла и состоит в том, что о Царстве Божием и мире сем нельзя рассуждать в хронологической последовательности – «сейчас только мир сей, потом – только Царство». Потому что Царство Небесное «приблизилось и хотя и незримое и неведомое миру сему уже пребывает посреди нас, уже светится, уже действует в нем». «Ты победивший жало смерти, открыл верующим Царство Небесное» – поют верующие в гимне «Тебе, Бога, хвалим», традиционно звучащем в конце благодарственного молебна. Эти слова из песнопения, сочиненного в IV веке святителем Амвросием Медиоланским, глубоко и точно передают новизну благой вести о приблизившемся Царстве Христовом, ощущением которого жили первые христиане.
