Берлинцы приезжали в Москву учиться, когда задумали строить телевизионную башню. И оказались очень способными учениками. Почему бы и нам не взять уроки в Берлине?
Несколько дней я жил в Лейпциге. Приобрел там много друзей. И среди них — трубочиста.
Лейпциг то же самое, что Липецк, — «город под липами, среди лип»… Город называют «немецким Парижем», и все, кто во Франции не был, тут, в Лейпциге, понимают: Париж, несомненно, стоящий город.
Приметы Лейпцига на виду. Тут бывают всемирные ярмарки. Тут давно и умело печатают книги, производят машины, электронную технику, тончайшие измерительные приборы и много всего другого. Турист, попадающий в Лейпциг, непременно увидит самый большой в Европе вокзал, собор с органом, на котором играл Бах, домик Шиллера и огромный дворец, где судили Димитрова. Все это можно увидеть за день. Но есть одна примечательность, мимо которой в Лейпциге все проходят. Фасады домов тут подернуты копотью. Но это не след старины и не пожары тому виною, хотя Лейпциг изрядно поклеван бомбами и, конечно, горел. Копоть оседает ежедневно из труб, из обычных труб над домами. Город не избалован газом и водяным отоплением.
Множество старых домов обогреваются тут печами. И, как я обнаружил, печи есть не только в квартирах, но и нередко в каждой из комнат. В результате над черепичными крышами вперемежку с антеннами телевизоров — целое войско труб. А топят брикетами. Оттого и копоть. И запах. И надобность в давней, когда-то распространенной повсюду профессии.
* * *
Можно было подумать: снимают приключенческий фильм. Двое людей в цилиндрах и в черной одежде с ловкостью акробатов перемещались по крыше пятиэтажного дома.
— Не упадут?..
Не упали. Держась за крестик антенны, совершают какое-то таинство у трубы. Увидев зевак внизу, помахали руками — и к новой трубе…
Их все тут знали. С улыбкой к ним подходили притронуться к черной одежде — на счастье. А один гражданин Лейпцига, лет четырех от роду, категорически заявил державшей за руку матери: «Хочу в трубочисты!»
Двое испачканных сажей людей вполне серьезно понимали свою обязанность «приносить счастье». Балагурили. Ставили на ладошках у малышей метки из сажи, подмигивали парням и девушкам, с пониманием относились к просьбам сняться рядышком с трубочистом. Сцены из оперетты! Один из героев — Рудольф Кюнь — в меру серьезен, из другого — Хайнца Башке — брызжет веселье. Один — обер-мейстер (у трубочистов это все равно, что генерал у военных или гроссмейстер у шахматистов). Другой — трубочист рядовой. По возрасту Башке давно уже надо быть мастером. Но, полагаю, из-за пристрастия особым образом согреваться после хождения по крышам, а также из нежелания делать большую карьеру в рядовых трубочистах он, как видно, навсегда и останется. И эта перспектива, я догадался, вполне устраивает веселого, доброго человека.
Снаряжение и одежда… Светлого места на этом платье найти невозможно. Даже шарфики вокруг шеи, чтобы сажа не проникала за ворот, чернее ночи. Блестят только зубы да еще белки глаз.
Инструмент трубочиста несложен, но колоритен: цепь, на цепи тяжелый металлический шар, а выше — стальная круглая щетка. Все вместе на длинном шнуре опускается вниз по трубе. Есть еще необходимые для работы щеточки и скребки. Но главное, без чего трубочист на работу не выезжает, это, конечно, цилиндр.
О цилиндре особо. А сейчас с веселым Башке нам придется расстаться. Как раз в момент, когда я снимал трубочистов, из окошка четвертого этажа кто-то его окликнул. И он со всеми раскланялся.
Обер-мейстер тоже тронул рукою цилиндр. И мы отправились к нему ужинать.
* * *
Большая квартира с изразцовыми печками и образцовым порядком. Здороваясь с женой трубочиста, наблюдаю: куда же тут может ступить весь черный хозяин дома? Однако все предусмотрено: на кресло в прихожей фрау Кюнь привычно бросает кусок прозрачного пластика. Муж сел, откинул в сторону руку и покрутил двумя пальцами: сигарету.
Пока трубочист с наслаждением дымил, фрау Кюнь повела гостя показать чистоту и порядок, в каких полагается жить трубочисту.
Во время этой экскурсии я узнал: Рудольфу Кюню шестьдесят лет. На днях отмечали его юбилей. Друзья-трубочисты, а также владельцы труб и печей чествовали мастера примерно так же, как чествуют оперного певца. Одна из комнат заставлена всякого рода подарками, адресами в малиновых переплетах и корзинами неувядших цветов.
— Вы принимайтесь за чай, а я выйду переоденусь, — сказал трубочист.
Явился он минут через двадцать уже не трубочистом, а обыкновенным человеком — рубашка, галстук, наряди костюм. Я даже слегка испугался: не исчезло ли вместе с перчатками и цилиндром все интересное в человеке?.. Нет, по-прежнему передо мной был обер-мейстер и веселый, находчивый человек. «Без трубочиста цивилизация задохнется», — сказал он значительно.
В серьезной части беседы я узнал: Лейпциг у трубочистов поделен на сорок округов. В каждом округе семь тысяч труб. И чтобы в каждой из них была надлежащая тяга и не горела бы сажа, шестьдесят шесть мужчин каждое утро надевают цилиндры и начинают хождение по крышам.
Есть еще сельские трубочисты. Тот же цилиндр, мотоцикл, гири и щетки, но у сельских еще и лестница есть — забираться на крыши.
— Сколько же всего трубочистов в стране? — осведомился я, полагая, что этот вопрос останется без ответа.
— Тысяча восемьсот пять трубочистов, — сказал обер-мейстер.
В одном из маленьких городков ГДР я сделал в блокноте запись: «Улица колбасников, улица кузнецов, улица мессершмидтов (точильщиков), улицы извозчиков, медников, шорников, трубочистов». Это средневековый след цеховых поселений.
Профсоюзов тогда не знали, однако «рыбак рыбака видит издалека» — жили профессиональным товариществом: сообща хранили секрет мастерства, помогали друг другу, сообща боролись с превратностями судьбы. Океан жизни растворил цеховые союзы. Пожалуй, лишь трубочисты сохранили свой цех. Есть у них герб (Кюнь показал мне его на тарелках, на кружках, скатертях, на печных изразцах и медных значках). Остался у них покровитель — святой Флориан («Без него никак невозможно: хождение по крыше — дело опасное. Я однажды летел — не иначе как Флориану обязан, что жив»). И самое главное — сохранилось у трубочистов товарищество: помогать, выручать, поддерживать честь трубочиста (девиз на гербе: «Один за всех, все за одного»). Так они и живут. Их союз не размыт скорее всего потому, что мало что изменилось в делах трубочиста с тех очень далеких времен, когда появились печи в домах.
