Эта неприятная, негигиеничная привычка ничуть не хуже и не лучше нашего обычая засыпать все вокруг табачной крошкой и пеплом. К жвачке можно привыкнуть. Говорят, она даже полезна: укрепляет зубы. Но мне пришлось видеть столько испорченных зубов у любителей пана, что я невольно стал сомневаться в его лечебных свойствах.
Итак, наш знакомый, член клуба, направляясь домой, первым делом приобретает пан, в данном случае с практической целью — отбить запах спиртного.
Адвокат, пригласивший меня с товарищами в Челмсфорд-клуб, объяснял:
— Я вегетарианец. То есть моя семья вегетарианская. Дома у нас не едят мяса и, конечно, не пьют ничего горячительного. Но в клубе я могу есть и пить что мне угодно. Мои визиты в клуб — не тайна для жены, но мать об этом даже не подозревает.
Впрочем, не все семьи столь ортодоксальны. Как уже говорилось, у новых обитателей особняков Нью-Дели дома сохраняется английский стиль. Для них существуют винные магазины. Правда, и тут не обходится без легкого лицемерия. Потребление спиртного ограничено — введены так называемые сухие дни. В четверг в винных лавках появляются заботливые надписи: «Не забудьте, что завтра сухой день». И в пятницу вам не удастся купить ни бутылки. Впрочем, утверждать, что «ни за какие деньги», было бы рискованно.
Клерки, студенты, интеллигенция победнее не ходят в клубы. Маленькие события личной и служебной жизни они отмечают в ресторанчике и кафе, без танцев и виски, острыми закусками и чаем или же сладостями, на которые индийские повара большие мастера. Это сравнительно недорого, очень вкусно и достаточно «по-европейски».
Основным видом транспорта для этих слоев является уже не машина, а велосипед. Индийские велосипеды, дешевые, тяжелые и надежные, служат верно. Они снабжены ножкой и их можно поставить в любом месте. Добираются на них быстрее, чем на автобусе. Однако велосипеды есть не у всех, и ездить на них в жаркую погоду — занятие изнурительное. Поэтому мелкий делийский, люд часто пользуется автобусами. Господин делийского автобуса — кондуктор. В аккуратном костюме цвета хаки, с сумкой и свистком, он обычно висит на задней площадке, впускает и выпускает пассажиров и относится к этой обязанности со всей серьезностью. На мой взгляд, делийские автобусы не переполнены. Но у кондуктора на этот счет свое мнение. Если он считает, что автобус заполнен, он дает длинный свисток, предлагая водителю миновать остановку, невзирая на ожидающих.
Раз уж вы сели в автобус, можете быть уверены, что вас не затолкают, что вы без труда выйдете, когда будет нужно. Пассажиры не протискиваются к выходу за несколько остановок до места назначения, а смирно сидят или стоят, пока автобус не остановится. Моя московская привычка подходить к выходу заранее вызывала недоуменные взгляды. «Ох уж эти беспокойные европейцы!».
Но ждать автобуса, кондуктор которого согласится впустить вас, приходится в Дели долго — по получасу и более. В этих условиях автобусу трудно конкурировать с велосипедом.
Велосипедисты захватывают улицы Нового Дели дважды в день — в 8-10 часов, когда клерки едут на работу, и в 5-6 часов, когда они возвращаются. Впрочем, и в другое время суток велосипедов на улицах много. Вот мужчина-прачка везет на руле и багажнике тюки белья, бородатый сикх едет в свою контору, худой коричневый уборщик в белом дхоти спешит на работу, студентки, громко переговариваясь, обгоняют друг друга.
Иногда можно наблюдать трогательные или смешные картинки. Любящий сын лет сорока устроил на раме свою старенькую мать, а многодетный папа приладил для своих малюток сиденья спереди, сзади и сбоку.
Есть своеобразные велосипедные хитчхайкеры. Они подсаживаются на багажник к знакомому и едут до поворота, где их пути расходятся. Там они ждут кого-нибудь, кто направляется в их сторону, и подсаживаются на багажник к нему.
Проезжая по городу, не сразу заметишь жилища тех, кто ежедневно подстригает газоны, следит за цветами, убирает мусор, протирает машины и стекла домов, шьет костюмы и торчит у плиты, выпекая удивительные сладости. Они ютятся в ужасных бараках или в хижинах, едва вмещающих членов семьи, в тесноте и грязи. По существу, вся жизнь этих людей протекает на улице — работа, обед, туалет и сон.
Особенно жалки лачуги беженцев, появившихся во многих городах после раздела Индии в 1947 г., когда миллионы индусов были вынуждены покинуть родные места, ставшие «мусульманскими», точно так же как мусульмане переселялись на территорию Пакистана из «индусских» районов. Правительство старается обеспечить их работой и хоть каким-то жильем, но средств не хватает.
Еще хуже положение строительных рабочих, главным образом из Раджастхана, ежегодно приезжающих в Дели. О них никто не заботится.
Я видел семью строительного рабочего, приспособившую под жилье железобетонную трубу, вернее две трубы, сложенные буквой Т. Оба конца перекладины были заложены кирпичом, а в торце находилась «дверь», куда на четвереньках влезали обитатели.
Одна из центральных газет в дни народного праздника Дивали поместила в октябре 1968 г. на первой странице большую фотографию: улыбающиеся женщины в живописных раджастханских нарядах тащат тросом многотонный чугунный каток. У некоторых из них на руке ребенок. Подпись под фотографией гласила: «Даже эти женщины радуются празднику Дивали». Меня покоробил такой «праздничный» материал, но я еще раз убедился в силе основного принципа мироощущения многих индийцев: «Каждому свое».
Все крупные города полны контрастов, Нью-Дели не является исключением.
К северу от Каннаут-плейса улицы становятся уже, дома — выше, народу — больше. Это — собственно Дели, или, как его иногда называют, в отличие от нового города, — Старый Дели.
Его старость относительна. Город, носивший название Дели, упоминается в хрониках с XII в., а до того примерно на том же месте был другой город, тоже знаменитый и столичный, — Индрапрастха. Он находился, по преданию, между теперешними новым и старым городами, но никаких памятников его не сохранилось, так что нельзя представить, как он выглядел.
В XI в., когда этот район попал в руки не очень могущественного рода Томаров, от древней Индрапрастхи оставалось, по-видимому, лишь воспоминание. Томары основали свою столицу Дхиллику (ставшую затем известной под именем Дилли или Дехли, нынешний Дели) гораздо южнее, в местности Хауз Хас, которая сейчас является одним из самых новых микрорайонов.
От индусской Дхиллики тоже осталось немного — только то, что сочли нужным сохранить правители, пришедшие в конце XII в., — мусульманские завоеватели тюрко-афганского происхождения. Они разрушили громадный индусский храм и из его материала соорудили мечеть, тоже величественную и громадную.
