Наконец ко мне вернулись силы, и я тронулся в дорогу. На расстоянии двух дней пути от Детройта я встретил на улице человека с трубкой, такой же, как у индейцев сиу. Его необычайное сходство с моим отцом поразило меня. Я попытался привлечь внимание этого человека, но он мельком взглянул на меня и пошел дальше.
Приехав через два дня в Детройт, я узнал, что не ошибся: этот человек был моим братом. Однако губернатор не разрешил мне отправиться на его поиски. Он рассудил так: расспрашивая торговцев по дороге в Детройт, брат где-нибудь узнает, что я прошел мимо, и вернется назад.
Губернатор оказался прав: через три дня брат вернулся в Детройт. Он долго держал меня в своих объятиях, но, так как я не понимал английского языка, разговаривать нам пришлось с помощью переводчика. Первым делом он велел мне остричь мои длинные волосы, в которые, по обычаю индейцев, были вплетены пестрые шнурки. Затем мы вместе посетили губернатора Касса, который был очень доволен тем, что я сбросил индейскую одежду. Но платье белых людей крайне меня стесняло, и иногда мне приходилось его снимать, чтобы чувствовать себя свободнее.
Я пробовал, изъясняясь через переводчика, уговорить брата поехать ко мне на Лесное озеро. Но он, напротив, настаивал на том, чтобы я посетил его дом за рекой Миссисипи, куда мы в конце концов и отправились. Начальник гарнизона форта Уэйн отнесся к нам очень дружелюбно, и путешествие прошло в общем приятно. Через 40 дней мы добрались до дома брата, находившегося на берегу Миссисипи, в 15 милях от Нью-Мадрида. Другой брат жил поблизости, и оба они сопровождали меня до Джексона, расположенного в 15 милях от Кейп-Джирардо, где жили две мои сестры. Затем вшестером или всемером мы поехали через Голконду на реке Огайо в Кентукки, где в двух маленьких деревушках (Сейлем и Принстон) проживали многие другие мои родственники.
Ночью накануне моего приезда сестре Люси приснилось, будто я иду по кукурузному полю, окружающему ее дом. У сестры было 10 детей. Чтобы присутствовать при моей встрече с сестрами, собрались родственники, друзья и соседи. И хотя мы друг друга не понимали, было пролито немало слез. В первое же воскресенье после моего приезда в доме сестры собралось еще больше гостей, чем в первый раз, чтобы присутствовать на молебне. Мой зять Иеремия Раккер сделал попытку найти в завещании отца хоть какие-нибудь распоряжения в мою пользу. Мы отправились в Принстон, где зять представил меня судьям, но сделать ничего не удалось. Тогда жившая поблизости мачеха подарила мне 137 долларов.
В сопровождении семи моих родственников, женщин и мужчин я поехал в Скоттсвилл к дяде, захотевшему повидаться со мной. Там организовали сбор в мою пользу, и я получил 100 долларов. После возвращения от дяди полковник Юннг из Хопкинсвилла в течение часа, который я провел у него, собрал еще 100 долларов и вручил их мне. Этот джентльмен проявил по отношению ко мне много заботы и внимания. С того дня он навсегда остался моим верным другом, неизменно готовым оказать помощь.
Из Хопкинсвилла я отправился к мачехе, где стал готовиться к возвращению на Лесное озеро. Многие родственники, жившие по ту сторону Миссисипи, возвратились к себе домой, но брат и невестка настояли на том, чтобы ехать со мной. Из дома брата Эдуарда под Нью-Мадридом я вернулся в Джексон, где опять заболел. Между тем моё состояние благодаря добровольным пожертвованиям встретившихся мне гостеприимных и милосердных людей возросло до 500 долларов. Вот почему брат, опасаясь, как бы такая крупная сумма не навлекла на меня беды, если я поеду один, решил меня сопровождать.
Из Джексона мы отправились в Сент-Луис, где навестили губернатора Кларка, который уже во многом помог брату, когда тот меня разыскивал. Кларк встретил нас очень благожелательно и предложил сделать все, что мы сочтем необходимым, чтобы помочь вывезти мою семью из страны индейцев. Брат хотел отправиться со мной, захватив побольше людей, чтобы в случае необходимости забрать детей силой. Но я, улучив денек, пошел к губернатору Кларку один и попросил его не придавать значения словам брата, который не знал условий той местности, куда я направлялся, и не понимал, как можно добиться успеха в нашем предприятии. По правде говоря, я не хотел, чтобы меня сопровождал кто-нибудь из белых людей, будь то даже мой родной брат, так как хорошо понимал, что он не перенесет трудностей путешествия и не сможет, подобно мне, прожить всю зиму в индейской палатке. Более того, я считал, что брат будет для меня скорее помехой, чем помощником. Губернатор Кларк хотел доставить меня к Лесному озеру через верхнюю Миссисипи, но этот путь был для меня неприемлем, так как он пересекал страну сиу. Кларк дал мне маккинакскую лодку, вмещавшую 60 человек, с соответствующей командой и, кроме того, три бочки муки, две бочки сухарей, ружья, палатки, топоры и т.д. Уговорив наконец брата вернуться домой, я отправился в путь один. Из-за бурного течения Миссисипи ниже устья Миссури большая и тяжелая лодка вскоре оказалась негодной для такого путешествия. Поэтому я оставил ее у волока Сиу. Оттуда я с двумя мужчинами поплыл в маленьком каноэ к истокам реки Иллинойс у Чикаго.
Губернатор Кларк дал мне письмо к м-ру Мак-Кензи, местному представителю по делам индейцев. Но, так как в это время ни одно судно не отправлялось в Маккинак, Мак-Кензи дал мне каноэ из древесной коры с индейским экипажем. Однако индейцы вскоре решили остановиться и пропьянствовали несколько дней. А в это время мимо проходил возвращавшийся пароход, на котором я и добрался до Маккинака. Здесь капитан, по имени Кнапп, предложил доставить меня на своем судне до острова Драммонд. Там я встретил сердечный прием со стороны д-ра Митчелла и представителя по делам индейцев полковника Андерсона. Последнему удалось переправить меня к Со-Сент-Мари.
Там мне пришлось прождать два-три месяца, так как местный уполномоченный, полковник Диксон, сам собиравшийся в отъезд, не разрешал мне переправиться к озеру Верхнему на судне «Северо-Западной компании», которое за это время успело трижды сходить туда и обратно. Наконец полковник отправился в путь и взял меня на свое судно. Едва мы отошли от берега, как Диксон дал мне в руки весло, несмотря на то что я был не совсем здоров, и заставил грести до тех пор, пока я в изнеможении не опустился на дно лодки. Увидев, что я уже больше ни на что не гожусь, полковник велел высадить меня на берег примерно в 20 милях от Форт-Вильяма, где я встретил м-ра Гиарсона, которому были доверены заботы о каком-то имуществе «Компании Гудзонова залива». Возмущенный отношением ко мне полковника Диксона, я сказал ему, когда он меня покинул, что все равно доберусь в Ме-нау-цхе-тау-наун раньше его. Свой багаж я оставил на попечении м-ра Гиарсона и, договорившись с одним старым французом, чтобы он помог мне управлять маленьким каноэ, тронулся в путь. Мы благополучно пересекли озеро, и я действительно оказался у цели раньше Диксона.
